Мир в огне - страница 2

Шрифт
Интервал


Почтенный мастер Барабелл в городе считался одним из лучших оружейников и мог себе позволить многое. Например, клиентов принимать только при кузне и в лавке, и никак иначе. Потому, когда десятилетняя дочь вприпрыжку пронеслась по лестнице на второй этаж и забарабанила в комнату родителей с криком: «Папа, там тебя спрашивают. Двое, с мечами», почтенный сын семейства Макесик тяжело вздохнул, разгладил рано начавшие седеть усы и бороду и пошёл вниз. Жаль начало мая – зимой, успей гости помёрзнуть на крыльце, удовлетворились бы, скорее всего, простым «нет». Сейчас же… ругаться Барабелл страшно не любил. Впрочем, как и терять клиентов. Но стоит хоть раз дать слабину, начать разговор о делах в доме – и спокойной жизни не видать.

На крыльце и правда ждали двое, при виде которых настроение мастера окончательно испортилось. Невысокий, смуглый мужчина лет тридцати с рукой на перевязи, форменный камзол со знаком различия сержанта. На груди блестела небольшим овалом нечастая награда – медный венок доблести. Знающему человеку многое говорит, такие венки не зря ещё прозвали «отчаянной доблестью». Второй, лет на пять помладше – аж целый легат. И тоже явно не тыловая крыса: хоть мундир пошит с иголочки, в отличие от спутника легат бороду бреет, причёску недавно сделал… Вот только заметно, как в роскошном камзоле ему неуютно. Опытный глаз мастера-оружейника сразу подметил, что привык легат больше к доспеху и кольчуге, да и меч не парадная игрушка. С такими клиентами Барабелл работать любил, это не богатые пресыщенные бездельники. Отказывать будет вдвойне неприятно.

– Вы Барабелл из рода Макесик?

– Да.

Выдавливать из себя улыбку мастер не стал, всё равно отваживать несостоявшихся клиентов – так незачем фальшивить с самого начала. Легат неприязни словно не заметил, а продолжил:

– Легат первого полка Тринадцатого легиона дан Булли. Мой спутник – сержант Дайви, вторая сотня первого полка. Вы брат Бэйрда из рода Макесик?

В это время хлопнула дверь дома напротив, и на улице показалась соседка. За давностью лет уже и забылось, с чего она невзлюбила жену мастера Барабелла. Но мелочную неприязнь холила, при каждом удобном случае старалась поддеть не только ненавистную соперницу, но и её мужа. Услышав последнюю фразу и имя, о котором в роду Макесик говорить было не принято – как же, позор семьи, отказался от наследства и подался по слухам в наёмники, где и сгинул – тётка поспешила громко, чтобы услышала вся округа, закричать: