Почтенный мастер Барабелл в городе
считался одним из лучших оружейников и мог себе позволить многое.
Например, клиентов принимать только при кузне и в лавке, и никак
иначе. Потому, когда десятилетняя дочь вприпрыжку пронеслась по
лестнице на второй этаж и забарабанила в комнату родителей с
криком: «Папа, там тебя спрашивают. Двое, с мечами», почтенный сын
семейства Макесик тяжело вздохнул, разгладил рано начавшие седеть
усы и бороду и пошёл вниз. Жаль начало мая – зимой, успей гости
помёрзнуть на крыльце, удовлетворились бы, скорее всего, простым
«нет». Сейчас же… ругаться Барабелл страшно не любил. Впрочем, как
и терять клиентов. Но стоит хоть раз дать слабину, начать разговор
о делах в доме – и спокойной жизни не видать.
На крыльце и правда ждали двое, при
виде которых настроение мастера окончательно испортилось.
Невысокий, смуглый мужчина лет тридцати с рукой на перевязи,
форменный камзол со знаком различия сержанта. На груди блестела
небольшим овалом нечастая награда – медный венок доблести. Знающему
человеку многое говорит, такие венки не зря ещё прозвали «отчаянной
доблестью». Второй, лет на пять помладше – аж целый легат. И тоже
явно не тыловая крыса: хоть мундир пошит с иголочки, в отличие от
спутника легат бороду бреет, причёску недавно сделал… Вот только
заметно, как в роскошном камзоле ему неуютно. Опытный глаз
мастера-оружейника сразу подметил, что привык легат больше к
доспеху и кольчуге, да и меч не парадная игрушка. С такими
клиентами Барабелл работать любил, это не богатые пресыщенные
бездельники. Отказывать будет вдвойне неприятно.
– Вы Барабелл из рода Макесик?
– Да.
Выдавливать из себя улыбку мастер не
стал, всё равно отваживать несостоявшихся клиентов – так незачем
фальшивить с самого начала. Легат неприязни словно не заметил, а
продолжил:
– Легат первого полка Тринадцатого
легиона дан Булли. Мой спутник – сержант Дайви, вторая сотня
первого полка. Вы брат Бэйрда из рода Макесик?
В это время хлопнула дверь дома
напротив, и на улице показалась соседка. За давностью лет уже и
забылось, с чего она невзлюбила жену мастера Барабелла. Но мелочную
неприязнь холила, при каждом удобном случае старалась поддеть не
только ненавистную соперницу, но и её мужа. Услышав последнюю фразу
и имя, о котором в роду Макесик говорить было не принято – как же,
позор семьи, отказался от наследства и подался по слухам в
наёмники, где и сгинул – тётка поспешила громко, чтобы услышала вся
округа, закричать: