А Марика, как
скрылась из виду ее деревенька, вожжи натянула,
да и остановила любимых собак. Заплакала горько, хоть и знала,
что все на лице застынет колючей коркой. Держалась из последних сил,
а в одиночестве не перед кем притворяться, вот и выплеснула
свое горе холодному ветру на радость. Тот взметнул снег, ударил
им несчастную, забился под одежду, холодно ощупывая фигуру, а потом глухо
заревел зверем и понесся куда-то вдаль. Туда, куда должна была следовать
и Марика.
Наплакавшись, она
вдохнула глубоко, да и последовала за ветром, не страшась
ни смерти своей в снегах, ни испытаний.
Так и доехала
до Маяка, что неприступной башней возвышался над морем неласковым.
Остановила собак, каждого лаской успокоила, и пошла вход искать,
но не было его, как не бывает под коркой льда спасения. Бродила
медленно у основания старого здания и думала про себя, а есть ли
этот оброк? Может, Владыка Небесных Огней проклял, а спасение выдумал,
чтобы мучить
несчастных глупцов?!
Но тут
послышался то ли стон, то ли рев зверя. Марика подобрала неудобные
юбки и двинулась на звук, все глубже заходя в снег. Так
и шла, пока не увидела раненого медведя, чья кровь багрянцем оросила
белоснежное покрывало владений Урсы.
Зверь стонал
и еле-еле мотал головой, но как бы несчастен и беспомощен
не был белый медведь, а одного его замаха хватит, чтобы размозжить
головушку дурную того, кто подойдет близко. Вот и Марика замерла, еле
дыша, не зная, как поступить.
— Ай, была
не была. Все равно умру же, — прошептала дева и подошла
к медведю. Тот мотнул мордой, оскалился, но смотрел жалобно.
Ранили его сильно,
древко поломанное торчало из грудины, но не убили животное,
а заставили умирать медленно.
— Кто ж
такое с тобой сотворил? Нельзя на наших землях медведей
трогать, — недоумевала Марика, пока рвала на ткань юбки дорогих
платьев, которых не носила никогда. — Ты сильный, потерпи,
сейчас я тебе помогу, — приговаривала, поглаживая лобастую голову.
— Замри, — крикнула, когда вытащила копье из раны, а потом
сразу закрыла тканью, затянула, чтобы рана не истекала так быстро кровью.
Медведь завыл,
зарычал, но будто ласковый зверь, ластился к рукам девушки.
— Погоди,
погоди, сейчас мазь принесу, полечим твою лапку. — И побежала
к упряжке, где лежали дары Урсе. Все собрали селяне, все свои лучшие вещи
и снедь, настои и мази. Не знали они, чем задабривать сына
Владыки, поэтому не скупились, не жадничали, но Марика знала,
будь то обычный круговорот и увидь, кто из них, во что она
превратила дорогое платье, да на кого тратит мазь,
то отхлестали бы прутьями до кровавых полос за такую
доброту. Показное все это было, по принуждению.