— Значит, ты на себя удар Судьбы приняла, —
не спрашивала, а утвердительно Иринь говорила с лукавой улыбкой.
— Защитила своего князя. Неужели по нраву он теперь?
Соврать хотела, да зачем от сестры-то скрывать. Изменилось что-то
между нами. И забота его нежная сердце мое согрела.
— Коркой соляной у него сердце покрыто, будто в огненных
лесах самой Нави побывал. Кровоточило оно от боли душевной, а потом
и в прочный щит соли укрылось. Не его вина, что жесток он.
— Кто ты и куда дела сестрицу мою Лиль?
— рассмеялась Иринь и ущипнула меня за руку. Когда ты такая
мудрая стала, а?
— Я только обучаюсь премудростям, — с улыбкой
ответила сестре и скривилась от прострелившей боли.
Иринь схватилась за свою сумку и начала вынимать баночки
с мазями, снадобья, тряпицы чистые. Воздух сразу впитал аромат нашей соли,
трав лесных и клюквенной настойки. Иринь аккуратно оголила плечо
и принялась врачевать, напевая бабушкину песню. То ли
от аромата, блуждающего в шатре, то ли от такой любимой мелодии,
но становилось легче. Тело само хотело заживить рану, быстрее стать
здоровым под умелыми руками Иринь. Дар это, так лечить, таким теплом укрывать,
магия жизненная, самая настоящая, а не морок какой.
— Потерпи, Лиля. До свадьбы заживет.
— Я надеялась, что ты меня раньше на ноги
поставишь.
Иринь рассмеялась, да так заливисто, что я и сама
прыснула, но сразу зажмурилась и втянула воздух, напоминавший
о доме.
— Ох, прости. — Сестра мягко накрыла плечо. — Поспи.
А князу я скажу, что еще три восхода и путь мы продолжим.
Так и было. Три полных дня заживала моя рана, затягивалась,
зарастала новой кожей, оставляя мне на память шрам. Небольшой совсем,
уж Иринь расстаралась, чтобы след был блеклым и почти незаметным,
но даже ее талантов не хватило бы стереть последствие моего
шага. Князь стал рассматривать меня, думая, что я не вижу его
взглядов. Прятался в тени или закрывался внушительной фигурой Больдо,
но открыто со мной говорил редко.
Как и раньше.
Где-то на день пятый нашего возобновленного пути я сама подошла
к нему. Взяла звар, который мы наварили из наших запасов для
всех воинов, и протянула свою глиняную чашу.
— Выпей княже, устал ведь.
Василе глянул на меня своими холодными глазами, сверкнул льдинками
в них, но напиток взял и пригубил.