— Спасибо, Лиля. Доброе ты создание, — а потом
строго добавил, сжимая крепче чашу в руке, — но глупое, сил моих
нет. Как ты могла до такого додуматься? Стрелу остановить собой?
А ежели не в плечо вошла, а в сердце?
Я уперла руки в боки и не менее сердито ответила:
— В твое сердце, княже, стрела должна была попасть. Видение
у меня было, ему я доверилась. И не прогадала!
— Глупости! — вскочил на ноги Василе. — Видение
не указ! Напев судьбы это, а не мелодия. В Валахии дар этот
проклят за двоеличие свое. Мало кто способен правильно трактовать знаки
дарованные.
— А я могу! — повышая голос, перебила
я суженного своего. — Неужто поднос ваш серебряный умнее меня?!
Заскрипел зубами Василе, сжал кулаки, зажмурился и пробасил:
— Подносу тому больше пятисот лет, девочка. И ни разу
семью Дракул он не подвел. Решай сама — умнее он тебя аль
нет.
Я хотела прошипеть ему в лицо, что вещица какая-то
бессловесная у него умнее создания богов, но слова так и встали
от обиды в горле. Сглотнула тяжелый ком, да и убежала
в свой шатер, размазывая по лицу злые слезы. Вот тебе
и благодарность.
Думала уважение княжеское заслужу, а вышло все наоборот —
теперь я для него еще большее дитя.
Сестра меня не поддержала, добавив своего мнения.
— Ну что ты опять с князем на людях
ругаешься, — устало проговорила Иринь. — Ведь случайность тебя
спасла, сестрица...
— Какая случайность, Иринь? Видела я все своими глазами
и знала точно, что делать. Почему мне никто не верит?!
— не менее устало перебила сестру. — Ведь жива я. Жив
и княже, но никто не видит в этом результат рук моих,
а только случайность выдуманную. Ну ладно князь, но ты,
Иринь, — я с укором посмотрела на нее, — ты же
знаешь про мой дар.
Иринь опустилась на шкуру, что укрывала наше ложе — очередной
подарок Больдо — заботливый мужчина, не то, что мой суженый,
и тяжело вздохнула.
— Наверное, ты права Лиля. Ведь в Маленкином даре
я не сомневаюсь, потому что сама не раз видела ту «грязную»
соль, когда она рукой над ней водила, чтобы черноту выявить. А в твой
почему-то и верю вроде, но как будто не до конца. Может
быть, страх во мне не дает тебе довериться, ты ж младшенькая,
но я буду стараться, Лиль. Буду гнать поганой метлой недоверие это.
Простишь меня?
Я села к сестре и взяла ее руки в свои,
согревая собственным теплом. Кончики у нее были холодные — совсем
устала, забегалась, переволновалась.