– Дед Михей… А вот к примеру… Подслушал я тогда, когда болел. К
тебе женщина пришла, а ты ее лечить не стал. Сказал, что она сама
себя ест. И желудок ей отрежут… – медленно, задумчиво хмуря лоб,
проговорил Алексей. – Но, если ты говоришь, что любую болезнь
можешь прогнать, отчего ей тогда не помог?
– Ааа… вот ты о чем… С язвой она тогда пришла. Да тока не было у
ей болезни, лечить было нечего. Так ей и сказал, ибо лгать в таких
делах нельзя, и надежду ложную тоже давать нельзя, – серьезно
ответил старик.
– Не понимаю я, дед Михей… Как же болезни не было, если ты сам
говоришь, что язва у нее. Разве язва – это не болезнь? – силился
понять мужчина.
– Неправильно ты понимаешь, мальчик, – снова откинулся старик на
спинку стула. – Вот гляди. Вот ежели у человека, к примеру, кожная
болячка. Болезнь ли это?
– Ну… Смотря какая… Если дерматит или язва – да, болезнь. А если
человек поранился – тогда рана. Назвать ее болезнью вряд ли можно…
Но лечить-то ее все равно надо! – принялся рассуждать Алексей.
– Хм… Вона ты как понимаешь… Хорошо. А вот ежели человек сам
себе кожу колупает и колупает, колупает и колупает, и затянуться
той ране не дает, тока все глубже и глубже ее расколупывает
безостановочно… – неотрывно глядя на мужчину, спросил дед.
– Наверное, это тоже болезнь, только психическая. Психику
человеку лечить надо, – уверенно ответил Алексей.
– Ну… Пусть так. То есть понимаешь, да? Чтобы вылечить такую
рану на теле, человеку прежде всего следует внушить, что ее
колупать не надо, верно? – уже с интересом смотрел на него дед
Михей.
– Ну… Да, верно, – кивнул головой мужчина.
– Воот, – довольно сложил руки на животе дед. – Также и с той
женщиной. Покуда она сама себя есть не перестанет, язва у ней не
пройдет, хоть облечись. Понял ли?
– Понял, кажется… – снова кивнул Алексей. – Только откуда ты
знаешь, болезнь это или нет? Как ты отличаешь, когда человек
действительно болен, а когда вот так?
– Подь-ка сюды, – поманил он пальцем Алексея, приблизившись к
нему через стол. – Ну! Не бойся, иди, – усмехнулся старик.
Алексей опасливо потянулся к нему через стол. Крепко ухватив
мужчину за голову, дед Михей сильно сжал руки у него на висках.
– Не бойся, Алеша. Гляди, – мягко проговорил дед, впиваясь в
него взглядом.
И вдруг у Алексея закружилась голова, и он куда-то начал падать,
кувыркаясь… Он в ужасе зажмурился, и вдруг понял, что сидит… в
песочнице, ковыряясь лопаткой в песке, а рядом с ним маленькая
девочка. Девочка усадила двух кукол на край песочницы, на широком
бортике расставила красивую фарфоровую кукольную посуду, и, налепив
из песка пирожков, наложила их куклам в тарелочки. Что-то щебеча,
она уговаривала кукол поесть, поднося каждой ко рту то расписную
тарелочку с пирожком, то крошечную чашечку – запить.