— С какой это стати? — В голосе не слышалось ни нотки
добродушия.
— Дерется сильно, буйный. Если разозлить, — тут же поправилась,
поймав недобрый взгляд. — Нельзя ему оставаться в палате — еще
покалечит кого или самого задушат. К старшим, сам понимаешь, тоже
никак…
— А мне-то он зачем? — грубо оборвал ее сторож.
— Денег прибавят, за присмотр. Тем более, ты ночью все равно не
спишь. — Мне показалось, или она погладила его по плечу?
— Тебе теперь где «не спать»? — прижал он ее к себе — ненадолго,
руку тут же скинули и отшатнулись в сторону.
— Коль, не при ребенке же! Найдем. В спортзале, на матах
мягеньких. Придешь? — вильнула она своими телесами, умудрившись
потереться о страшилу бедром.
— Дай хоть познакомлюсь с постояльцем, — хекнул тот довольно,
выпроваживая няню из комнаты.
— Жду! — мурлыкнуло из коридора.
А я и не знал, что у нее может быть такой голос — отличный от
скрежета несмазанных дверных петель или вопля кота, которому
наступили на хвост. Мы, помню, как-то специально ловили и
проверяли…
— Дрался, говорят? — выдернул из размышлений сторож, уже
разместившийся на кровати напротив, поближе к столу. Трость
небрежно лежала по правую его руку — мне никак не добраться.
Я замотал головой.
— Били меня, — буркнул, глядя исподлобья.
— Много их было? — Мужик аккуратно перелил чай из емкости в
миниатюрную чашечку, словно по волшебству выуженную из-под
столешницы.
— Не знаю, не видел.
Тот поставил рядом вторую и вопросительно посмотрел на меня.
— Они голову пледом накрыли и толпой навалились, — выдал я,
алчно поглядывая на раскрашенную в синий орнамент эмалевую
чашку.
— О как, интересно. А дальше? — Тот, вместо чая, закинул в
чашечку три кубика сахара, сильно подняв ставки. — Что-то ты целый
слишком.
— Не знаю я, — шмыгнул, не желая обманывать. Да я и сам толком
не понимал, что случилось. — Их ударило чем-то.
— Да ну? — Сторож выцепил один кубик из моей кружки и кинул в
свою.
— Честно! — воскликнул я, не желая терять сладость. — Оно само
вышло, мне дышать не давали.
— То есть? — Острый взгляд серых, выжженных глаз, вцепился в
меня, не давая дышать.
— Сверкнуло и дым пошел, а потом — как после грозы. А ребят
отбросило. И черные следы на полу. И плед дымится, — тяжело
сглотнул я, сжавшись еще сильнее.
— Плед — тот самый? — указал он пальцем на серо-черный лоскуток,
выбивавшейся из моего пододеяльника.