— Вот это да! Ты такой умный! — добавила она неловким
комплиментом румянца соседу.
Все, как рассказывала мама — с мужчинами чем проще, тем надежней
работает.
— Как ты думаешь, его станут искать в интернате? — Паша кивнул
вперед, на стройную молчаливую фигуру их собрата по несчастью, —
мне кажется, этот просто мечтает с ним повидаться.
— Кто знает... — сдержанно улыбнулась Ника.
Она тоже успела поговорить с отцом — и тот обрадовал ее
известием, что со следующего утра интернат будет под их
покровительством. Не из-за заботы о ловком мальчике, а исполняя
главный принцип рода — торопливые и вспыльчивые должны платить
мудрым и неспешным.
Когда кто-то из родичей обиженных в парке детей возжелает мести
и сунется вершить свое видение справедливости, его аккуратно
подхватят за шиворот и ткнут носом в скромный герб под названием на
новой табличке. А нападать на то, что под рукой Еремеевых — совсем
не то, что избивать простолюдина. Например, это дороже — эдак в
пределах десяти-двенадцати миллионов за «извинения». Как раз
старшей доченьке-умнице на подарки.
— Значит, его все-таки не съели тигры, — мечтательно улыбаясь,
произнесла Ника, подводя некий внутренний итог.
— Этого съешь… — ревниво глянув на нее, отозвался Паша. — Этот
сам кого хочет съест.
— Нет, не съест. — Растратив всякую усталость, девочка мгновенно
набрала скорость, обгоняя ребят. — Император тигра не обидит.
Глава 13
Газеты пишут
правду
Мелькали столбы и деревья, подмигивали окна домов на поворотах,
а я никак не мог найти ту единственную, знакомую дорогу в лабиринте
развилок и перекрестков. Город оказался настолько огромным, а улицы
настолько безлюдными, что совсем скоро внутри поселилась тихая
тоска. Музыка давным-давно кончилась, завершившись песней про сына,
которого не дождется мама, отчего становилось совсем грустно. Так и
ехал в тишине, под завывание сирен где-то вдалеке, размышляя, стоит
ли догонять другие машины, чтобы спросить путь. Пока, наконец, не
набрел на человека — тот мерно катил за собой что-то вроде рюкзака,
но на двух колесиках, цепляясь за высокую ручку. Выглядел дядька
неважно — в свете фар виделся грязный плащ, поношенные трико, сам
он был небрит, очень стар и смотрел на машину испуганно, прикрывая
глаза рукой. Но он был взрослым и наверняка мог знать дорогу.