- Все было так плохо? Ты хотела свободы от этого?
- Хотела, - подтвердила я свою самую заветную мечту. Я хотела
свободы от этого дома, от мачехи – с ним.
Он задумчиво кивнул и повернулся к двери, все еще удерживая мою
руку, накрыв подрагивающие пальцы своей второй ладонью. Шум за
дверью усилился, и брат мягко шагнул, резко распахнув ее. И грозно
рыкнул, заставляя даже мое сердце дернуться от страха:
- Что тут такое?!
Я выглянула из-за плеча мужа и увидела, как к дверному проходу
приблизился Старец. Я видела его не так давно – когда мачехе
потребовалось проверить мою девичью чистоту. Меня тогда провели в
ее покои, где он ожидал, и поставили перед его глаза. Я всегда
сильно боялась их обоих – и Ставру, и его. И этот страх творил с
моими глазами что-то непонятное – я видела то, чего просто не могло
быть. Тень за спиной мачехи была серой и грязноватой – размытой.
Она пугала, но не давила. То, что держалось за спиной самого
главного знающего, было в разы страшнее, потому что походило на
темного человека. С головой и руками, но без лица. Я всегда
старалась не смотреть на это – опускала глаза. Старец
взглянул на меня и недовольно пробурчал мачехе:
- Что зря дергаешь? Больше заняться нечем?
Потом встал и просто ушел, а меня мачеха отослала прочь. Я вышла
следом за ним и видела, как он уходит по переходу к лестнице –
высокий, сильный, совсем молодой еще, едва ли намного старше брата.
С длинными темными волосами, стянутыми кожаным ремешком, и в
просторной светлой одежде – штанах и длинной, до колена,
неподпоясанной простой рубахе.
Если бы не эта тень, то бояться его как будто и не было причины
– он ни разу не сделал мне ничего плохого. Просто смотрел и сразу
отсылал прочь. Чего ждал от меня, что хотел увидеть – было
непонятно. А только этот его приход я связала с тем, что моя
ведьминская суть стала известна Ставре. Не ее ли и высматривал во
мне Старец все эти годы, зная, что у моей мамы была эта способность
– хранить в себе зимний холод?
Сейчас он встал на пути брата, заглянул к нам и скривил губы в
усмешке, скрипнув зубами:
- Успел, говоришь?
Брат миролюбиво ответил:
- Не хотелось отдавать сестру на дознание с пристрастием. Все же
родная кровь, ты должен понять меня. Она не опасна, а вскоре и
вовсе уедет с мужем. Пускай уже Тарт разгребает ее диковинные
способности, - хохотнул он довольно, - у них там к любому тайному
дару относятся с пониманием и терпением, а не ссылают за него в
Провал, - набирал силу его голос. Брат требовал ответа: