- Может, оттого и сильны они, может оттого и урожаи лучше, а
враги слабее?! А, Старец?! Для чего она тебе нужна была, что ты
кружил вокруг с самого малолетства?
- Хотел для себя, - проронил Старец, глядя в глаза брату.
- Врешь же, - прошипел тот, - добавил бы к тому, что собрано у
тебя в схроне, до чего доступа нет даже князьям. Изучал бы, пытал,
узнавал – где предел ее умению, что может дать вам… тебе, чтобы
упрочить твою власть, так ведь? А у нее просто снег на ладошках
появляется и тут же тает… ты же не поверил бы, так же? Заставил бы
открыться до конца, довел бы до предела. Как, какими способами? А
может, это по твоему наущению мать держала ее в черном теле с
малолетства, всеми силами стремясь довести до того самого края, до
срыва - чтобы открылась для тебя? Да так умело это, что даже я… Не
будет вам ее! Он уже не отдаст, - кивнул он на моего мужа, -
договор у нас меж государствами. Так что теперь ты не посмеешь –
это же война! Люди не поймут, войско не поймет. Все будут знать кто
виноват в ней, кто посмел посягнуть на чужое!
- Я хотел ее для себя… - повторил Старец.
- Сколько их – таких, у тебя? Мало тебе?
- Единственной стала бы.
- Надолго ли? Все об этом! Все равно уже поздно. Сам виноват.
Сейчас подтверди мне, что сам. Раньше я бы, может, и прислушался,
но ты молчал. Сам виноват? Я должен слышать это - зла, обиды на
меня не держишь?
- Сам виноват, - скрипнул зубами Старец, - обиды и зла за то не
держу.
- Ступай тогда. Я потом подъеду, как остыну, поговорим обо всем.
Не хочу открытой войны меж нами. Но говорить о том, в чем с тобой
не согласен попробую еще раз - вдруг услышишь?
Старец повернулся и ушел, а брат кивнул послу:
- Пойдем, поставим подписи, раз уж свершилось. Любава, собери
княжну. Вечером малый пир, к ночи чтобы все ее было в доме мужа. Ты
тоже…
Мы остались одни. Я пыталась осмыслить то, что сталось здесь и
сейчас. Взглянула на Любчу – она плакала… молча, закусив губу так,
что та побелела. Я вспомнила последние слова брата и все поняла.
Заговорила с ней участливо:
- Ну, Любча, ты ведь знала, что этим все завершится, отчего же
плачешь?
Она зло огрызнулась:
- А и ты, княжна, что-то от радости не прыгаешь… прости, прости
меня, - опомнилась, видно. А я вздохнула:
- Ты разве не поняла? Меня за договор взяли, это его они ушли
подписывать. Боюсь, как бы мачеха не оказалась права, и я все же
узнаю, как оно - жить рядом нелюбимой и нежеланной, - поделилась я
с ней своим страхом.