Я подхватилась, метнулась к своим сундукам и надо же! В первом
же нашла нижнюю рубаху, посчитав это добрым знаком. Накинула ее,
следом – полушалок на плечи и выскочила за дверь. Прошла по
длинному проходу, растерянно оглядываясь - я не знала дома, не
знала где мне искать его. Шла до самого конца, пока не дошла до
окна и там запнулась, застыла на месте, потому что услышала…
Все, как тогда, когда брат был с Любчей – из-за двери
раздавались похожие звуки. Ритмичный глухой стук временами
прерывался, и тогда я слышала звуки поцелуев, бормотание и стоны –
протяжные, хриплые – его голос. А потом женские – тонкие и
жалобные… будто она была совсем без сил или ей больно… до боли
хорошо! Мужской остервенелый какой-то рык и опять ритмичные стуки,
громкое хриплое дыхание, слышное даже за дверью... Я замерла, не
двигаясь и не дыша, а казалось – медленно падала в бездонную
пропасть. Сколько я так стояла, как неживая, безнадежно опустив
руки? В груди запекло… втянула в себя воздух, которого не
доставало… опомнилась и задышала, развернулась и пошла на
непослушных ногах, где-то по дороге утеряв полушалок.
Уляна… мой страх. То, чего я так боялась – его Любча… Вошла в
отведенную мне светелку и осторожно опустилась на кровать. Я словно
замерзла внутри, замерла. Прикрыла веки и жалко улыбнулась… ну надо
же – сейчас бы поплакать всласть, а слез нет, как нет. Только еще с
того раза жжет под веками, будто туда песка насыпано. Начала тереть
кулаками, прижала сильно - не помогает, хуже только стало.
Сидела и раскачивалась всем телом, зябко обняв себя руками. Сама
понимала, что не в себе сейчас, что нужно опомниться, успокоиться.
А в голове одно - что же он не пощадил меня, не потерпел, не
обождал хотя бы самую малость - эту ночь одну?!
Встала, вдруг разом решив, что буду делать дальше. Прошла,
покопалась в сундуках, нашла и взяла в руки ножницы для рукоделья.
Постояла немного, глядя в зеркало – глаза красные, больные и волосы
растрепаны… стянула их в косу.
Большие кованые ножницы показались неожиданно тяжелыми, или руки
вдруг ослабели? Решительно выдохнула и стала резать косу –
прихватив рукой, понемногу, но верно. Связала срезанный обрубок
такой же синей лентой, как та - обручальная. Осторожно положила на
стол и посмотрелась в зеркало – тонкие светлые прядки пушились
одуванчиком, едва достигая плеч неровными кончиками. Голове стало
непривычно легко, даже отступила боль, раздиравшая ранее виски.