- Как я жалею, Катюша, что не увидела их – обоих твоих мужчин,
как же сильно я жалею… Уверена, что смогла бы понять очень многое,
да-да… многое – по взглядам, манере держаться, говорить, даже
молчать с тобой рядом. Часто сам человек бывает, как слепой, не
понимая, что происходит вокруг него, и только сторонний взгляд в
силах обнаружить истинное положение вещей. Но это говорит мое
любопытство и тревога за тебя, а решать-то все равно тебе?
Что бы сейчас ни сказала я, что бы ни советовали тебе папа и
бабушка, ты не станешь слушать и сделаешь все по-своему и это
всегда так – как обязательная закономерность. Все, к сожалению,
стремятся набивать собственные шишки, не принимая чужих советов,
продиктованных опытом или пониманием происходящего. Ты тогда
обмолвилась… и да, я согласна – я могу научить тебя только тому,
как нельзя жить – свою семью я не смогла сохранить, так что и
советы придержу. Разве что ты сама попросишь когда-нибудь… потом, -
она кивнула на гроздь темного винограда и опять наполнила
бокалы.
- Ешь витаминку. Вино очень легкое, мы ужинали, но на нашу с
тобой массу, боюсь…
Я провожала ее утром в аэропорт в новой короткой шубке из рыси,
что она купила для меня, в пушистом свитере и брюках-дудочках
молочного цвета с байковым начесом внутри, и белых меховых
ботинках. А на водительское и переднее пассажирское сиденья моего
«Жука» были натянуты меховые чехлы из овчины – незаменимая штука в
холода.
Этот мамин приезд залатал одну из черных дыр в моем сознании –
вместилище негатива по отношению к родному человеку. Теперь мне
стало легче, но только немножко – я решила провести собственное
расследование и выяснить все, что касалось этой самой Наденьки и ее
сына. В конце концов, если у меня есть младший брат, я имею полное
право узнать его.
Проводив маму, я плюхнулась на теплую шкурку в салоне Букашки, с
удовольствием повозилась на ней попой, пощупала и погладила, а
потом позвонила Сергею:
- Сереж, я только что проводила маму, сейчас совершенно свободна
и у меня есть к тебе серьезный разговор.
- Ты даже не представляешь себе, как много разговоров есть у
меня для тебя, - казалось, заурчал он, а у меня по затылку стадами
пробежали мурашки, как от его прикосновений.
- А я…
- …сейчас едешь ко мне, Катя… я страшно соскучился. Ты же скоро
уезжаешь?