Человек снова подошел к окну. По-прежнему никаких изменений.
Темное небо, закрытое невидимыми во тьме облаками. Ни луны, ни
звезд, ни малейшего проблеска света…
В какой-то момент он понял, что больше не может ждать. Сил было
не так много, и глупо было их тратить на вышагивание по комнате – с
тем же успехом он мог бы шагать прочь от поселка, разыскивая живых.
Он не мог просто сидеть или лежать – приходили кошмары, а он не
хотел в них погружаться. После долгих сомнений, взвесив в руке
бедренную кость, человек вышел из дома.
9
Человек предполагал, что из поселка должна выводить хоть
какая-нибудь дорога, но либо дороги не было, либо в темноте ему не
удалось ее отыскать. Тогда он двинулся наугад к темной массе
деревьев, показавшихся ему поначалу подступающим едва ли не к самой
деревне лесом – при приближении, однако, выяснилось, что деревьев
не так уж много и растут они совсем не так тесно, как мнилось ему
со стороны. Это была небольшая роща из невысоких садовых деревьев –
совершенно лишенные листьев, мертвые сухие ветви производили
тягостное впечатление: трупы деревьев в месте, где бродили, будто
живые, трупы людей.
Разломанная изгородь очерчивала границу мертвого сада;
перебравшись через нее, человек увидел массивную прямоугольную гору
с возвышением в центре; он остановился, оглядываясь по сторонам и
размышляя, в какую сторону теперь идти; и прошло не менее минуты,
прежде чем он начал понимать, что громада, принятая им во мраке за
гору, является на самом деле высокой протяженной стеной, за которой
высится верхняя часть здания странной и сложной формы. Человек
двинулся вперед, надеясь рассмотреть стену вблизи, но вскоре
наткнулся на непреодолимое препятствие: рядом со стенами пролегал
широкий ров. Из-за темноты определить глубину рва было невозможно,
тогда человек подобрал камешек и бросил вниз. Он долго вслушивался,
но так и не услышал звука падения, бросил еще несколько – камни
исчезали в расщелине совершенно беззвучно. Трудно было поверить,
что ров настолько глубок; человек прошел вдоль рва несколько
десятков шагов и вновь бросил вниз камень, через тридцать шагов
проделал это еще раз, и еще – и всякий раз, как ни вслушивался,
ответом ему была лишь тишина – словно камни пропадали, переставали
существовать в тот самый момент, когда скрывались из виду.
Размышляя над причинами всех этих странностей, человек неожиданно
осознал, что от самого момента пробуждения не слышал других звуков,
кроме звуков своего голоса, дыхания и шагов, в то время как в
окружающем его мире царило беззвучье: не было ни завывания ветра,
ни шелеста листьев, ни стрекотания насекомых, ни пения птиц. Это
напугало его сильнее, чем мысль о том, что вся планета вымерла и он
остался последним живым человеком: мертвая планета служила хоть
каким-то объяснением происходящему, в то время как неожиданное
исчезновение большинства звуков казалось чем-то иррациональным,
противоестественным, непонятным. Могли умереть все птицы и все
сверчки, но почему за все это время не было ни малейшего движения
ветра? Почему камни, падая в ров, не нарушали всеобщей, плотной как
вата, давящей тишины?..