Всё ещё создавалось впечатление, что
происходящее – оно не со мной и не про меня. Разумом понимала, что
как раз наоборот, и чем быстрее я в это поверю, тем легче будет
справиться с ситуацией, перестать относиться к ней играючи, спустя
рукава. Чувствами – продолжала находиться в полусне. Может быть, не
могла как следует отойти от шока, а может… Вот, пожалуйста. Только
подумала о метке на правой руке, как та нестерпимо зачесалась,
словно выжигая кожу изнутри. Закатала рукав, поскребла ногтем, даже
– истерично хихикнула – попробовала лизнуть. Ничего. Слышала,
моряки любили делать на теле специальными чернилами разные рисунки
и надписи – некоторые имели особое значение, другие были чем-то
вроде личного талисмана. Мой же полумесяц больше походил на родимое
пятно.
А вдруг я теперь, как и Кирино, могу
колдовать? Он точно имел отношение к зеркальцу и неспроста хотел
его уничтожить. Не затем ли, чтобы его дар не принадлежал
кому-то ещё? Вздохнула, потёрла лоб… и пожала плечами. Как
произносить Слово, я не знала, так что вряд ли сумею
воспользоваться «подарком». Разумеется, если что-то вообще мне
передалось.
Не удержалась, сделала надменное лицо
и сложила указательный и средний палец вместе, махнув рукой и
подумав о блюде с ватрушками. Ожидаемо, ничего передо мной не
появилось. О том ли вообще думаю? Ясно же, что такой ерундой
чародеи только в сказках и занимаются. А вот если попробовать
другое? Пламя там или молнию.
Вспомнив советы Кирино, полуприкрыла
глаза и сквозь ресницы посмотрела на вытянутую ладонь, представляя
огненный цветок. Померещилась тёмно-бордовая мерцающая линия, от
сгиба локтя следующая к запястью, где разветвлялась к каждому
пальцу. Захотелось собрать её в спираль и прищёлкнуть пальцами, как
огнивом. Искра появилась, заставив громко ойкнуть. А вот дальше
дело почему-то не зашло, и сколько ни пыталась, вновь поймать
взглядом хоть что-то – не выходило. Зато когда подняла голову, чуть
не завопила в голос – хутор облепляли чёрные шевелящиеся кляксы,
разрастающиеся буквально на глазах. И я здесь спала?!
Зажмурилась, и наваждение спало. В
груди начали нарастать тревога и желание поскорее покинуть это
место. Я не стала им противиться, переложила собранные в платок
ягоды в торбу и поторопилась вернуться к дороге. Отпустило, когда
прошла добрую версту и ступила под сень леса. И только в тени
поняла, как на самом деле болели глаза от яркого солнечного
света.