- Думаешь, смирилась? - спросил другой воин, помоложе и
потрезвее.
- А куда ей деваться?! Думаю, она еще сама умль-лять станет,
чтобы я оставил ее себе! Не отд-вал берам!
- Как будто тебе это под силу, - хмыкнул кто-то из компании.
- Ладно, мужики, - седой оборотень медленно поднялся на ноги, -
развлекайтесь, а я спать.
Это предводитель отряда, Генрис. Он потянулся так, что хрустнули
суставы, и, зевая, пошел за своими вещами. На полпути, видимо,
вспомнил о своих обязанностях и дал последние указания:
- Сильно не калечьте, нам ее еще берсеркам везти. И не шумите. И
вообще, шли бы вы тоже спать, завтра снова дорога. И позориться
перед лисами, этими пижонами прилизанными, отсвечивая своими мятыми
рожами, не хотелось бы.
Кто-то прислушался к совету, кто-то и так уже посапывал, уронив
голову на грудь. Но большинство остались сидеть и даже подкинули
дров в костер.
- Иди за ней, герой. Посмотрим, как ты на этот раз справишься. -
Ральф, молодой и красивый рысь, с наслаждением потягивал вино из
своей собственной, почти полной, фляги. Бочонок – тот быстро пришел
к концу, да и пойло в нем было невысокого качества.
Этому оборотню нет дела до невзрачной прыщавой Мыши, у него дома
такая тигрица, что - ух!.. Развлечения и зрелищ хотелось. Выиграть
давний спор тоже хотелось. И поэтому Ральф подталкивал Матиса к
более активным действиям. Увы, в свое врем он поставил на то, что
его друг таки соблазнит Мышку Аделаиду, но до сих пор этого не
произошло.
Матис с трудом поднялся: он пъянел быстро, несмотря на свои
габариты. Пошатываясь, направился к фургону. Что, как и зачем он
собирался делать, непонятно. Он не мог даже взгляд толком
сфокусировать, шагать прямо, не говоря уже о том, чтобы хоть
немного соображать. Однако Матис не падал и упрямо шел вперед.
Чистая заслуга его звериной половины.
Не собираясь больше ждать и беседы вести, откинул полог и
проорал в темное нутро фургона:
- Сколько мне ждать?! Мышь!
Без лишних слов забрался внутрь с намерением схватить девчонку и
вытащить на улицу. Пусть при всех его просит и умоляет. А он что –
ему чужое не нужно. Только попользуется и положит обратно. Ханнес
разрешил. Ну и денег выиграет, за три года ставки ощутимо
выросли.
Когда руки нащупали лишь холодные колючие матрасы, он озверел.
Рысь в ярости стала пробиваться сквозь человеческие черты, когти на
руках рвали матрас в клочья, а глаза застилала красная пелена
бешенства. Он ничего не замечал вокруг, ярость накрыла с
головой.