В этот момент из сарая как раз вышла бабушка, и я помахал ей
рукой:
— Хозяйка, сделано дело. Ещё где помощь нужна?
— Как? Уже? – изумилась старушка и глянула в сторону поленницы.
– Ох, правда сдюжили. Вот так молодцы! Ну а помощь… Да вона,
каменья в заборчике поправить разве что…
— Ни слова более, хозяюшка, – понятливо кивнул дварф, тут же
направившись к стеночке, тянущейся по краю огорода. – Всё будет в
лучшем виде!
Я же направился к другому краю этого забора, не собираясь
проигрывать в начавшемся раунде. Строили стеночку люди грамотные,
но время и природа делали своё дело, разрушая постройку.
Покосившаяся почти повсеместно стена в некоторых местах осыпалась.
И к делу восстановления я приступил со всей ответственностью,
несмотря на бессмысленность этой работы.
Первым делом я повалил сильно накренившиеся участки, а после
начал творить почти магию. То есть опять воспользовался своим
пушистым хвостиком. Только теперь укрепил шерстинки и начал вращать
их вокруг основы с бешенной скоростью. Нематериальность хвоста
сыграла тут только в плюс, позволив вообще провернуть такой трюк. И
вот получившейся штукой я стачивал часть камня так, чтобы после
этого получался эдакий паззл. Оставалось только его собрать в
монолитную конструкцию.
Провозившись около двух часов, я поставил последний камень на
место и посмотрел на Бала, который сделал ровно столько же, но
по-своему. После глянул на девчонок, которые как раз заканчивали
пропалывать грядки. Смахнул пыль с рук, пожал широкую и мощную
ладонь дварфа, признавая его достойным соперником, и вместе мы
направились к лошадкам. Пора было потихоньку собираться в путь.
После недолгого прощания мы выехали из деревни, и почти сразу
настроение спутников упало.
— Рок, ты уверен? Может всё же стоило их предупредить? – в
который раз поинтересовалась Анька.
— Нет, пусть остаётся всё как есть, – покачал я головой. – Да,
это неприятно, но вы видела сами, в деревне одни старики и всего
одна лошадь, да и та скоро завещание писать будет. Они никак не
смогли бы уйти от мертвяков. А так хоть последние дни проведут в
блаженном неведении.
— Жестоко, – вздохнул Бал. – Но милосердно.
— Милосердие должно быть жестоким, – философски протянул я.
— А чего ради тогда были все старания? – поинтересовалась
Элли.
— Да просто так, если задуматься, – почесал я подбородок,
порядком уже заросший. – Нам не сложно, а старушке приятно. Быть
может, что через пару дней она станет чьим-то ужином, а может и
через пару лет мы с ней свидимся. Не обязательно же, что мертвяки
пройдут через эту деревню.