И сейчас Никанор как никогда походил на батюшку.
- Какое это имеет значение…
- Для меня – огромное, - она все же удержала ускользающую его
руку. – Мы… мы стали слишком разными. Тебе нужна другая жена. Та,
которая будет соответствовать твоему статусу. Я… меня утомляет все
эти светские игры. Я благодарна за все… действительно, благодарна.
Но…
Вновь у нее не получилось отыскать слова.
Никанор помрачнел.
И не ушел.
- Я не хочу тебя бросать.
- Ты и не бросишь.
Его ладонь прижалась к щеке.
- Аннушка…
- Ты давно не называл меня так.
- Когда мы потерялись?
- Не знаю.
- Может…
- Нет, - Анна потерлась об эту ладонь. – Не надо лгать. Не себе.
Ты не сумеешь отказаться от своей работы. Ты ее любишь. И все, что
построил… и наверное, это правильно. Я не хочу, чтобы ты был
несчастен.
- А ты?
- В том доме я не была несчастной. И не была счастливой, -
наверное, именно боль, вдруг очнувшаяся, позволила ей говорить так
свободно, без оглядки на приличия и собственные страхи. – Я… я не
хочу туда возвращаться.
Начался дождь.
Анна слышала его, шепот-шелест, слабые касания к оконному
стеклу. Будто осень желала подсмотреть, что же в палате
происходит.
- Хорошо.
Почему-то стало обидно. Неужели Анна ждала, что Никанор станет
ее отговаривать? А он будто вздохнул с облегчением. И отстранился.
И сказал:
- Не переживай. Я прослежу, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
Какой из домов тебе оставить? Я предложил бы тот, который…
- Не здесь. Я бы… уехала к морю… какой-нибудь небольшой городок,
чтобы без суеты и… оранжерея. Ее ведь можно будет перевезти?
- Можно, Аннушка… конечно, можно. Я дам поручение, пусть
посмотрят, что имеется. И содержание определю. И лечение… пусть
доводит до конца, хорошо?
…спустя три дня появился поверенный, молодой солидного вида
человек, который на Анну поглядывал искоса, стесняясь то ли ее
немощности, то ли собственного любопытства. А может, удивительно
было ему, что кто-то добровольно желает уехать из столицы.
Дома она перебирала долго.
Слишком они были… слишком.
Большие.
Роскошные.
Величественные, многие – с историей, и все до одного неуловимо
похожие друг на друга. Неуютные. И Анна вновь и вновь объясняла,
но… ее не слушали.
Или слушали, но не слышали?
- У меня в Йельске тетка жила, - мастер Смерти сцеживал
посветлевшую кровь, и с каждым разом Анна ощущала себя одновременно
и более слабой, и более живой. – Отличный городок… на Свяржиной
косе расположен. Там курорты, но Йельск в стороне будто бы. Помню,
милое местечко, такое провинциально-уютное. Море, воздух
отличнейший, а главное, покой. Так вот, тетка у меня преставилась
еще два года тому, а дом остался. Если хотите, принесу бумаги.