А ещё ей очень хотелось говорить.
Так много нужно было узнать, но те звуки, которые пока удалось
извлечь из горла с повреждёнными связками вряд-ли можно было
назвать внятной речью. Поэтому примитивный язык жестов Полина с
трудом, но освоила.
— Так... Ну что, Полина Геннадьевна,
чудо наше расчудесное, будем переводить тебя в общую палату. —
улыбнулся ей врач, потирая руки. — С тобой родные хотят увидеться,
ждут не дождутся, когда дадим им зелёный свет.
Родные... Сердце в очередной раз
тревожно сжалось и быстро-быстро затрепетало, словно загнанная в
силки птичка.
— Ну что ты, разволновалась, —
нахмурился Сергей Николаевич, тут же считывая кривые приборов. А
она и забыла, что была перед всеми как на ладони, подключенная к
множеству датчиков. — Я понимаю, что твоя память даёт сбои, но,
возможно, эта встреча даст толчок и ты начнёшь вспоминать. А даже
если и нет... Тебе станет легче от их поддержки, поверь. Они тебя
очень любят.
Полина прикрыла глаза, и чуть
отвернулась, чтобы врач не заметил слезинку, скатившуюся из уголка
глаза. Её любят и ждут. Наверное, это прекрасно, вот только если бы
она хоть что-то помнила. И кого-то...
***
Никита нервно выхаживал по коридору
и белый халат, держащийся только на его плечах, развивался позади
словно крылья. Бахилы на ногах неприятно шелестели и всё время
норовили сползти. Валентина Ивановна сидела на кушетке и нервно
теребила полы своего халата. С минуты на минуту их должны были
пустить в отделение.
После тяжёлого суточного дежурства и
нескольких выездов на происшествия, Никита чувствовал себя таким
уставшим, что хотелось тоже сесть. А ещё лучше принять
горизонтальное положение. Но он знал, что как только сделает это —
тут же отрубится. А этого нельзя было допустить. Только не сейчас,
когда до встречи с Полиной оставались считанные минуты.
Он бы соврал, если бы сказал, что не
представлял этой встречи. Как она пройдет? В памяти закрепилась
больничная койка и множество аппаратов жизнеобеспечения рядом. И
его жена, иссохшаяся и мертвенно бледная. Только медленно
вздымающаяся грудь показывала, что жизнь ещё теплилась в её теле.
Изредка им дозволялось навещать её и с каждым днём Никита всё
меньше находил в этой девушке любимые черты и всё чаще ловил себя
на мысли, что отдаляется и чувства его притупляются. Уходят за
грань вместе с ней. Оставляя грусть от несбывшихся надежд и
жалость, обычную человеческую жалость к смертельно больному
человеку. Как бы сильно он её не любил время меняло его чувства и
отношение к ситуации.