Надо отдать Ершову должное — если закрыть глаза на постоянные
измены, он был вполне себе примерным мужем. Любящим, заботливым,
внимательным, не жадным. Его обожали мать и сёстры Риты — он смог
очаровать их всех! И только отец неодобрительно поджимал губы,
когда тот раз за разом безуспешно пытался «задружить» и с тестем…
Стоит ли говорить, что когда терпению Маргариты всё же пришёл
конец, и мать, и даже Карина с Алиной дружно стали отговаривать её?
Они искренне считали, что Рита слишком преувеличивает, что бросать
такого мужика — успешного, обеспеченного, привлекательного,
заботливого — уму непостижимо! Ну подумаешь, оступился… Главное же
— признал свою ошибку, раскаялся! Да, они не знали всего… И до сих
пор многого не знают — Рита была не из тех, кто любит смаковать
подробности личной драмы. Достаточно было уже того, что близким
стал известен сам факт измены, а детали были не столь важны…
Впрочем, поняв, что она настроена серьёзно, родные всё же
поддержали её решение — несмотря ни на что они были настоящей
семьёй, и за своих стояли горой.
— Он ведь тогда не по собственному ушёл, — вырывая её из
воспоминаний, прервал вновь затянувшуюся паузу Павел, — хотя всё
было обставлено именно так. И морду я ему таки начистил, —
улыбнулся злорадно. — Не так сильно, как хотелось бы, и тем более —
как он того заслуживал, но немного пара выпустить удалось.
Маргариты не без удивления глянула на мужчину, сидящего
рядом:
— О сколько нам открытий чудных… Вы же дружили. Неужели ты не
знал о его… — она усмехнулась и сделала красноречивый жест рукой,
не став договаривать то, что без слов было ясно.
— К тому времени от нашей дружбы остался один лишь пшик. И нет,
долгое время я действительно ничего не знал — после вашей свадьбы
наше с ним общение довольно скоро сошло на нет.
Почему-то Рита была уверена, что Стрельцов сейчас был предельно
честен. Раз уж случился этот разговор, этот первый и наверняка
последний в их жизни раз, когда они обсуждают то, о чём она думать
себе запретила, не то, что говорить, то был ли смысл юлить и не
договаривать?
— Я практически перестал кутить в любую свободную минуту — занял
отцовский пост, работа поглотила «по самое не хочу». Чему я,
собственно, был только рад. Да и Рус, как семейный человек, тоже
поумерил свой пыл… Хотя, по большому счёту, должен был вовсе о нём
забыть, — неодобрительно хмыкнул Стрельцов. — В общем, дорожки наши
разошлись, я этому абсолютно не препятствовал, и пересекаться мы
стали в основном только в рабочее время… — он замолчал на
полуслове.