— Тогда просто дай возможность доказать, что мне действительно
можно верить.
И Рита согласно кивнула. Не скрывая навернувшихся на глаза слёз,
она потянулась в объятия Стрельцова, стремительно, безрассудно, в
омут головой. Понимая, что назад пути не будет, но зная, что
поступить по-другому она просто-напросто уже не сможет.
Павел привлёк её к себе, жадно, отчаянно. Целовал долго,
глубоко, требовательно, разом спустя с цепей всех внутренних
демонов своих желаний. Так, словно делает это последний раз в
жизни, и не находит в себе сил оторваться. И Рита отвечала ему
полной взаимностью, ловя его тёплое дыхание и выпивая его до дна,
вжимаясь в мужчину, впиваясь пальцами в его плечи, в шею, в волосы,
снова возвращаясь к плечам…
— Почему так долго? — оторвавшись наконец, сбивчиво переводя
дыхание, прошептала она ему в губы. — Если всё правда… Если всё
так, как ты говоришь, почему ты ждал столько лет?
— Веришь — сейчас я сам задаю себе этот вопрос и не нахожу
ответа, — Павел убрал прядь растрепавшихся волос с её лица, а затем
скользнул рукой к заколке на затылке и избавился от неё, заставляя
волосы водопадом рассыпаться по плечам Маргариты. — Такая красивая.
Просто нереальная. Ритка. Моя Ритка, — шептал он, целуя её снова и
снова.
— И всё же?
Павел чуть отстранился. Усмехнулся.
— Я бы и рад был не ждать, но ты меня постоянно динамила.
— Я?! Динамила? — казалось возмущению Риты нет предела.
— Конечно, — ничуть не смутился Павел. — Не счесть, сколько раз
за последние пару лет я пытался достучаться до тебя всеми
возможными способами. Но ты этого даже не замечала, по умолчанию
считая любые проявления моего интереса то ли шуточными, то ли
просто дружескими.
— И ты тут же бежал к тем, кто реагировал на них так, как надо,
— не смогла смолчать Рита, попутно осознавая, что на самом деле
частенько отказывала Стрельцову в, казалось бы, невинных просьбах
поужинать вместе, или составить ему компанию в очередной поездке, а
все комплименты либо пропускала мимо ушей, считая частью их
привычно-ироничного общения, либо вовсе — моментально ощетинивалась
в ответ, если Павел позволял себе зайти чуть дальше положенной
обычному другу границы.
— Ну-у… Отрицать было бы глупо, я далеко не безгрешен, — не стал
спорить он. — Я ведь уже почти смирился, что у нас с тобой никогда
ничего не выйдет, — вздохнул. — Сначала ты просто была не готова,
слишком свежи были раны, — Стрельцов непроизвольно скрипнул зубами.
— Потом… потом ты как-то медленно, но верно выстроила вокруг себя
настолько толстую стену, что, казалось, пробить её просто
невозможно. Я, конечно, изредка, скорее по инерции, пытался
штурмовать крепость твоей возведённой в культ неприступности, но с
каждой попыткой всё больше и больше убеждался, что мой поезд ушёл…
Слишком поздно было на что-то надеяться. Смирился, да… — повторил
он, снова вздохнув. — Время сглаживает углы, и от когда-то острых
чувств осталось что-то тёплое, греющее, не приносящее дискомфорта,
скорее наоборот. И я был искренне рад уже тому, что ты просто
рядом. Рад, что могу ненавязчиво быть частью твоей жизни, пусть и в
качестве друга. На фото-форум так и попал, не имея какой-то
конкретной цели… Чтобы просто быть причастным.