Выбраться ей помог Бёртон.
— Вы живы, миледи? — он заглянул откуда-то сверху, распахивая
над ней дверь кареты лежащей на боку. Первой появилась его рыжая
борода, потом огромные руки с толстыми пальцами подхватили Кайю
подмышки и вытащили наружу.
— Ничего, спасибо, — она потёрла лоб и плечо.
Голова кружилась, но Кайя сразу же оглянулась, ища глазами то,
что ей привиделось.
Дорога уходила влево, облако осталось позади, пряча от глаз
странный мост и то, что было в нём. Дарри сидел, прислонившись к
камню, держался за правый бок, и под его пальцами на одежде
расплывалось кровавое пятно. Кайя потом узнала, что он запрыгнул на
одну из лошадей в упряжке, чтобы остановить карету, а на повороте
его выбросило, и можжевеловый сук распорол ему весь правый бок. И
это был безрассудный и очень смелый поступок, который мог запросто
стоить капитану жизни.
Тальд стаскивал с него одежду, пока остальные поднимали карету,
не стесняясь в выражениях насчёт лошадей, тумана и айяаррских
мостов.
— Вам, миледи, лучше на это не смотреть, — криво усмехнулся
Дарри, его карие глаза были почти чёрными от боли, и бледный лоб
покрылся испариной.
— Я… м-могу помочь, — произнесла Кайя, подойдя поближе, — я умею
лечить.
Тальд и Дарри переглянулись. Леди полагалось упасть в обморок,
да хоть бы после этой бешеной скачки или уж хотя бы при виде крови,
раны или, наконец, полуголого мужчины. Но Кайя только хмурила лоб и
разглядывала рану с любопытством старого лекаря.
— Не беспокойтесь, миледи, ничего страшного, шкуру только
ободрало, да это ничего — у капитана-то шкура толстая! — ответил
Тальд, со знанием дела тыча Дарри в бок пальцами.
-Ну-ка, поднажми родимые! Раз, два, три! – зычно крикнул Ард, и
карета с жалобным скрипом встала на четыре колеса, хлопая сломанной
дверцей.
Лошади зафыркали и заплясали, удерживаемые твёрдой рукой Арда.
Подошёл Бёртон, вытирая рукавом лоб, и сунул Дарри флягу в
руки.
— Ну, капитан, дурья твоя башка, как ты только жив остался?!
Если бы лошади не встали, быть бы тебе вороньим кормом вон в той
расщелине! И вам, миледи. На, выпей! Ежели моя настойка его не
вылечит, миледи, — он поскрёб бороду пятернёй, — то рана, стало
быть, неизлечима.
Он заржал, и все засмеялись, даже Дарри, придерживая рукой
раненый бок. Радовались тому, что все закончилось благополучно.