— Миледи… Кайя…
Да что же она такое говорит! Да ещё в присутствии мужчины!
Что на неё нашло!
В Обители за такое бы высекли нещадно. На горох поставили, чтобы
вернуть разум. Она посмотрела на Дарри и разом поняла — никакой он
ей не брат и не друг. Его горящий взгляд и хриплый голос, и этот
порыв…
О Боги, какая же она наивная! Как же в сумятице этой дороги,
в усталости и круговерти дней, наполненных событиями, надеждами и
страхами, она не увидела этого!
Кайя выдернула руки.
— Простите, я не должна была говорить вам такого! — и бросилась
бежать в дом.
Бегать она умела хорошо, хотя каблуки мешали и платье путалось в
ногах, а от сжимавшего грудь корсета дышать приходилось
часто-часто. Но Дарри догонять её не стал. Улыбнулся. Постоял в
сумерках некоторое время, пристегнул саблю, одёрнул мундир и пошёл
к генералу.
***
Когда Дарри закончил доклад, на башне в городе пробили закат, и
ночь опустилась, рассыпав звёзды над горизонтом — Парус и Тур
поднимались из морской воды, посеребрённой тонким месяцем. Генерал
дописал свиток, посыпал песком, подул и произнёс, глядя на
капитана:
— Завтра заберёшь в банке расписки. А это держи, — протянул
свиток, — и к вечеру поедешь. Твои разведчики в городе? Что-то я их
не видел.
— В этом городе мужчина всегда найдёт себе занятие по душе, —
усмехнулся капитан. — А они — люди вольные.
— Это уж точно, - усмехнулся генерал, - забирай их завтра с
собой, не хотелось бы лишиться лучших разведчиков в пьяной
драке.
— Я хотел поговорить ещё кое о чём, ваша светлость, — голос
Дарри стал непривычно сух и серьёзен.
Генерал посмотрел на него внимательно.
— И о чём?
— О… вашей дочери.
Между ними повисло молчание. Генерал смотрел на Дарри, а тот не
отводил глаз, непривычно вытянувшись в струнку.
— Ну? Говори, — наконец, произнёс генерал, хмыкнул и добавил, —
хотя знаешь, подумай сначала хорошенько.
— Я уже всё обдумал, ваша светлость, — ответил капитан
бесстрастно.
— И? — генерал поднялся из-за стола.
— Мой род не богат, ваша светлость, но знатен, и принадлежит к
десяти первым семьям Ирмели́на. Имя моих предков и герб висят в
Зале лучших воинов, и я с честью ношу свой мундир. Моё имя не
запятнано трусостью, и вы всегда были довольны моей службой — я не
давал повода усомниться в моей честности и храбрости. И я хочу
просить руки вашей дочери Кайи. Я смогу позаботиться о ней, дать ей
своё имя и защиту, и буду для неё хорошим мужем.