Сирил верно сказал - не распыляться. Я вернулась взглядом к
будущему супругу. Как же мне повезло… Изысканные манеры, изящная
наружность. Глаз не отвести!
Диванчики постепенно заполнялись. Вот ко мне подсела юная лара
из дома Марцио, вот с другой стороны пристроилась старшая дочь лара
Рензо… Я знала, что над нами, на балкончике, в роскошных креслах
восседают, наблюдая за балом, старшие велари - Дастан с Мисалией и
Эртан с Юллали, и изо всех сил надеялась, что произвела на них
приятное впечатление.
- Говорят, женившись, младшие велари, возможно, увезут жён на
юг, - сказала Мариса, глядя на меня. - Там такое злое солнце, по
рассказам придворных асаллари…
Я улыбнулась и втянула воздух сквозь зубы. Без сомнений, Мариса
каким-то образом узнала о постыдной склонности моей кожи к дрянным
веснушкам. Хотя оставалась надежда, что это просто оттенок моих
волос навёл её на эти мысли - как я ни пыталась, какие рецепты ни
пробовала, едва заметную рыжину со светлых прядей вывести так и не
смогла. Ну, ничего. Тут, в Джамеро, уж точно найдётся средство, о
котором даже бойкая Нава не знает. Что-нибудь чудесное, чтобы
веснушки больше никогда не злили и не расстраивали меня.
- Думаю, велари могут себе позволить отказаться от того, что
досаждает им, - мягко отозвалась я. - Ни один вменяемый асаллари не
будет терпеть неудобств, которых можно было бы избежать.
Мариса задрала носик. Да, да, лара Улвино, как только я стану
веларой, никто не заставит меня общаться с тобой, даже и не
надейся.
Наконец церемониальная часть закончилась. Распорядитель подал
знак, музыка стала громче, а советник в одеянии Магистериума,
стоявший рядом с Аспером, что-то сказал тому на ухо. Я не смогла
прочитать по губам, но велар направился к нам упругой уверенной
походкой. У девушки рядом со мной вырвался восхищённый стон, а я
спрятала улыбку.
- Позвольте пригласить вас, лара, открыть этот бал, - сказал
Аспер, протягивая мне руку.
- Почту за честь, - сказала я, вставая.
Раздался треск ткани. Я обмерла и побледнела. Подняла глаза на
Аспера - а он стоял, ошарашенно заглядывая мне за спину.
- Ваше платье… - прошептал он.
Меня будто заморозили. Пошевелиться было страшно: я понимала,
понимала, что произошло. Это не было покушением на мою жизнь, но
это было настоящее убийство моего достоинства.