Собаки заметались возле обрыва, натужно изливая свой праведный гнев. Несколько выстрелов из арбалета послали преследователи и ловцы, но бурлящий поток укрыл отчаянно прыгнувшего в пучину зверя. Последовать за ним никто из собак не рискнул.
Травля была окончена.
Охотники, крепко выражаясь, ни с чем повернули домой.
* * *
Я брёл по лугам некошеной травы, весь мокрый, злой и голодный. В горле пересохло от жажды и в желудке натужно урчало от пустоты, но я заставлял себя обходить все встречные поселения стороной. Я, конечно, мог заявиться на любой порог постоялого двора. Но страх быть узнанным ищейками герцога, и быть ими же пойманным, гнал меня дальше.
Зверинец! Больше я туда ни за что не вернусь! Лучше я погибну в бою, утону, отравлюсь, пусть меня проткнут вилами или затравят гончими. Сидеть на золотой цепи и доставлять радость своим бывшим владельцам я больше не в силах!
К полуночи я всё же набрёл на место будущего ночлега. Позади деревень, в лощине, я углядел хлипкую лачугу, держащуюся на четырёх сваях. По мере приближения я смог более детально её разглядеть своим ночным зрением. Все четыре стены были сколочены из необтесанных досок и скрипели каждый раз на ветру. Крыша была укрыта вязаной соломой и слегка шевелилась при дуновении ветра.
Как вежливый путник я сперва постучался. Не получив ответа, решительно вошёл внутрь.
Никаких удобств я не ожидал там увидеть. Жилище вполне годилось для сезонного существования, но острый месяц серпом всё-таки просвечивал сквозь солому. Мне нужен был ночлег и сон под кровом. Сейчас, после бега по канавам и полям, лачуга показалась мне роскошным дворцом.
Я осмотрелся. Соломенная лежанка с ветхим тряпьём. Пень заместо стола и полено в роли стула. Возле камнями окружённого очага лежала глиняная посуда. Полный набор для жизни отшельника.
Высекая кремнем из булыжника искры, я развёл небольшой огонь. Немного посидел, согреваясь и высушивая краденую рубашку. Глаза сами собой закрылись, и я уснул, укрывшись ветошью, прямо на земляном полу.
Проснулся я не от скрипа двери а от спиной ощутимого пристального взгляда. Резко вскочив на ноги, я приготовился удирать через крышу. Но седовласый старец со спутанной до пола бородой миролюбиво развёл руками. Оружия при нём не наблюдалось, если не считать за оное длинный, сучковатый посох. В ногах у него стояла корзина с перепелиными яйцами.