— Можно я поем чего-нибудь? —
спросил я, осторожно высвобождая свою руку из рук
настоятельницы.
Она спохватилась и, вскочив на ноги,
широким жестом показала на стол:
— Конечно, Спаситель! Мы с Её
Величеством вас заждались! Прошу вас!
Почтенная женщина тоже не очень-то
скучала без меня. Об этом говорил блеск её глаз и порозовевшие
скулы. Когда я уселся рядом с Мариной на стул с высокой, резной
спинкой, ко мне сзади неслышно подошла невысокая, плотно сбитая,
молодая монашка и, склонившись над моим плечом, тихо
прошелестела:
— Что вам положить, Спаситель?
Она тоже меня боялась! Мне это
надоело категорически и я, не раздумывая, уничтожил страхи сразу у
всех присутствующих в зале. Кроме нас троих в трапезной
присутствовали ещё три монашки, которых, очевидно, поставили
прислуживать за столом.
Повернув голову к молодой женщине, я
шепнул:
— Очень проголодался, поэтому хочу
попробовать всё! Положите мне для начала какого-нибудь салата и
кусок поросёнка.
Женщина улыбнулась, и это была
обычная человеческая улыбка. Наконец-то, я смог поесть. В животе к
этому времени уже бурчало так громко, что мне даже было неудобно.
Мне тоже налили вина в высокий серебряный бокал, но тут Марина
нахмурилась.
— Я только попробую, какое оно на
вкус, и всё! — извинился я перед ней.
— Спаситель не пьёт вина? —
удивилась и забеспокоилась настоятельница, обращаясь к Марине. — Он
нездоров?
— Нет, матушка, он здоров! Просто
ему ещё рано. Он ещё очень молод!
— Вино пьют даже дети, Ваше
Величество! — возразила настоятельница.
— Поверьте, это не приносит им
пользы! — ответила Марина, делая глоток из своего бокала.
Я усмехнулся и отставил бокал, от
которого только пригубил. Вино было ароматное и густое, но столь
терпкое, что я всё равно не стал бы его пить. Мне не нравилось, что
после него во рту всё как будто сморщилось. Видимо поняв, что тема
исчерпана, настоятельница обратилась ко мне.
— Желает Спаситель принять участие в
общей вечерней молитве?
Я покачал головой, пережёвывая кусок
нежнейшего мяса. Проглотив, я ответил:
— Нет, добрая женщина, это ни к
чему. Я всё равно не вижу для себя смысла в молитвах...
Настоятельница вздрогнула и со
стуком поставила свой бокал на стол.
— Ты не веруешь в бога?
— Да, добрая женщина! Я не верю! В
отличие от всех вас, я точно знаю, что он существует! И вы знаете,
что я живое свидетельство его существования. Именно этим я вам всем
интересен! И жизнь Иисуса с минуты его зачатия и до мгновения его
смерти мне тоже во всех подробностях известна... Зачем же мне
просить Создателя о чём-либо, если он уже дал мне всё? — продолжил
я, цепляя на широкую вилку кусок сочного помидора. — Меня некоторые
называют его сыном. Когда я впервые услышал такое обращение, то,
помнится, удивился и даже рассердился. А теперь думаю, что они были
не так уж неправы. Я теперь и сам могу многое. Так зачем же мне
докучать своему отцу?