Пятая тысяча называлась
«гражданской», сюда относили люд, который приезжал в Котловину
самотеком, без контрактов с Компанией или железной дорогой.
Чаще всего это были люди, соблазненные мифами о возможности
быстро разбогатеть на киммериевых приисках. Однако
на самом деле разбогатеть удавалось лишь отдельным
счастливчикам; многие в первый же год погибали
от неприспособленности к жизни в Котловине,
остальные начинали искать другие способы заработка. Вернуться
обратно в Империю для этой категории тоже было проблематично:
имперская полиция, которая сразу же за перевалом
обыскивала поезда на предмет побегов «каторжных», заодно
задерживала и отправляла обратно в Котловину и тех,
в чьем кармане было маловато монет, якобы в рамках борьбы
с бродяжничеством. Котловина, таким образом, получалась
огромной ловушкой для «лишних» людей.
Была еще шестая тысяча, для туземцев,
но из них учетные номера предпочитала получать разве что
молодежь, которая активно воспринимала цивилизационные навыки.
Фактически некоторые «тысячи» уже
численностью перевалили за тысячу, даже с учетом выбывающих по
причине смерти (или окончания срока службы, если это касалось
второго и третьего разряда), но новых тысяч не добавлялось, просто
перед четырьмя цифрами номера ставились буквенные индексы. У Гайала
номер был безындексный, да еще с нулем после тройки, что могло
производить на неосведомленных людей впечатление, будто он получил
его не в этом году, а лет семь назад.
Однако предложение юного старожила
все равно было из ряда вон выходящим.
— Это, конечно, большая честь
для меня, — осторожно начал Гайал, — но, насколько
я понимаю, речь идет в основном о делах
денежных.
— Ну да.
— Странно приглашать
в компаньоны первого встречного, — сказал Гайал.
— Ты же обо мне ничего не знаешь.
— 3072, — назвал юноша
номер Гайала и продолжил, будто в бумажку глядел:
— по Реестру этого года — Дьярт Гайал.
Правильно?
— Верно.
— Я недавно листал Реестр,
пока банкир был занят, — объяснил юноша.
— И запомнил все тысячи?
— усомнился Гайал.
— Только вторую и третью.
Остальные не имеет смысла запоминать, так что я эти
страницы не читал.
— А запоминаешь
ты всё, что читаешь?
— Ага, — подтвердил юноша,
как показалось Гайалу, с легкой печалью. — У меня
слишком хорошая память, с этим ничего не поделать. Ты,
случаем, родился не в Тенне?