Поезд неспешно приблизился. Это был
обычный для Котловины товарный состав с прицепленным
пассажирским вагоном третьего класса. Несмотря на малое
расстояние, пассажирский вагон был «дальним», то есть
спроектирован не с сидячими местами,
а из расчета, что пассажирам, возможно, придется спать
в пути. К специфике Котловины как раз и относилась
некоторая вероятность того, что поезд, отправляемый на близкое
расстояние, может задержаться в пути на неделю.
К той же специфике относилась и инструкция для
поездных бригад: подбирать пассажиров на любом месте между
станциями и разрешать таким пассажирам проезд в кредит.
Поэтому поезда в Котловине ходили медленно, но никто
не умирал оттого, что ему отказали в проезде
и бросили посреди пустыни без воды и продовольствия.
Вот и сейчас проводник
не высказал особого радушия, подобрав в пути двоих,
но предложить горячую еду ему предписывала инструкция,
а освободить для новоприбывших самое лучшее место
у печки — обычай. От места и предложенной банки
тушенки юный старожил с достоинством, пристойным аристократу,
отказался, а вот выпить чего-нибудь горячего согласился. Выбор
был, собственно, не велик: кофе из цикория или бульон
из кубика. Гайал предпочел бульон, юноша тоже, и они
заняли ближайший к печке свободный отсек. Вагон третьего
класса дальнего следования не делится на купе;
с обеих сторон тянутся двухэтажные нары, полки которых
достаточно широки, чтобы улеглись два человека — если,
конечно, эти люди не одеты в толстенные зимние шубы.
К специфике Котловины относились
толстые куски войлока, покрывающие полки зимой. К весне
на этой войлок было больно смотреть брезгливому человеку,
но Гайал со своей спиной все-таки предпочитал сидеть
на войлоке, чем на стылых досках: несмотря на печку,
в вагоне все-таки было прохладно и снимать верхнюю одежду
не хотелось.
Кроме них, пассажиров оказалось шесть
человек, все скорее всего из каторжных или гражданских,
о чем можно было судить по прическе: вторая и третья
«тысячи» обычно поддерживала принятую в Империи длину волос,
то есть стриглись коротко, чтобы волосы не достигали
до воротника, а прочие подхватывали бытующую
в Котловине моду на нестриженность: обычно по длине
шевелюры можно было судить о том, как долго человек
в Котловине живет. У юного старожила косы были
по пояс — старожилы обычно больше
и не отращивали. Пассажиры вагона, если мерить этой
меркой, жили в Котловине от года до трех,
вряд ли дольше.