— А я лейтенант
Гайал.
— Очень приятно познакомиться,
господин лейтенант, — голос Квилли был серьезен.
— А вас ранили, да?
— Нет, — сказал Гайал.
— Там в доме какая-то отрава была. Отравился я.
— У меня, наверное, тоже
отравление, — проговорил Квилли задумчиво. — Врач про
удар по голове врет, наверное. От удара по голове
могут быть припадки?
— Вообще-то возможно, —
осторожно сказал Гайал.
— Ха!
В этом «Ха!» было столько
скепсиса, что хватило бы на трех взрослых человек.
— Вот что бы мне такое
придумать, — задумался Квилли, — чтоб по время
припадка головой не биться? В рубашку мне
не хочется...
— А ты себя
во время приступа способен контролировать? — спросил
Гайал.
— Немного да. Но мне жутко
хочется двигаться, а если сдерживать себя,
то я последние мозги теряю. И бьюсь тогда чем
попало. И головой тоже.
— Двигаться? — переспросил
Гайал. — Так двигайся, не сдерживайся.
Ребенок и так сидел неспокойно,
покачиваясь и подергиваясь, теперь же просто на ноги
вскочил.
— Бегать нельзя, это же
больница, — напомнил Квилли.
— Танцуй. Зарядку делай.
Физкультурные упражнения, — подсказал Гайал.
— Ага, — Квилли задвигался
из стороны в сторону, изображая что-то танцевальное,
но сказал озабоченно: — Танцам меня учили, но они
слишком медленные.
— Кто тебя заставляет танцевать по
правилам? Представь, что ты дикарь, и танцуй дикарский танец! А я
буду бить в тамтам, — предложил Гайал и стал прихлопывать ладонями
по простыне. Руки плохо слушались, но двигались же, и причудливо
дергалась фигурка Квилли в каком-то совершенно нецивилизованном
танце. Теперь, когда телу разрешили двигаться так, как хотелось,
вместо дикого, нарастающего судорожного напряжения пошло
расслабление, и когда Квилли с сияющими глазами повалился на коврик
перед кроватью, он был совершенно счастлив:
— Не хочется дергаться!
И судорог нету!
Гайал, которого надолго
не хватило с его «тамтамом», тоже был утомлен,
но счастлив: он не один, у него появился друг.
Что с того, что другу всего одиннадцать лет.
— Эй, ты что, собрался
спать на моем коврике? — строго спросил он, увидев,
что Квилли зевает. — Иди к себе, ложись
в постель.
— А можно,
я у тебя буду спать? — Квилли зевнул.
— У тебя кровать широкая, мы поместимся.
— Не выдумывай, —
Гайал вовсе не хотел, чтобы к нему в постель залезал
ребенок. И дело было даже не в том, что ребенок был
беспокойный и дерганный, а в том, что Гайалу
и самому в этой постели лежать было неприятно. Нет,
за ним достаточно хорошо ухаживали, и по уши
в дерьме он не лежал, но все же тело свое
он не контролировал. Так-то все чинно-благородно прикрыто
одеялом, а вот что под одеялом, Гайалу и видеть
не хотелось. Вонь и ничего хорошего.