…чего они не поняли?
Чего не рассчитали.
- А из остального… в письмах покойной ничего нового. Там
сплошные вздохи и стенания. Кровь на розе принадлежит девушке. В
общем, тут снова пусто. С той, которую Стрежницкий подстрелил, тоже
работаем.
Димитрий поморщился, потому как голова опять заныла.
- У меня такое чувство, что нас за нос водят.
- Идем, - Лешек протянул руку. – У нас есть еще время… и знаешь,
мне давно казалось, что стоит побеседовать с отцом.
Милостью Божию Его императорское величество Александр IV,
самодержавный властитель всея Арсийской империи, а также земель
Ближних и Дальних, островов Венейских и трех морей пребывал в том
меланхолично-мрачном настроении, которым травились пиявки.
Они, посаженные на высочайшее чело, дабы оттянуть дурную кровь,
а с нею и мысли беспокойные, ибо именно в них по разумению многих и
заключались болезни, наливались краснотой и отваливались. Целители
качали головами, а франкский аптекарь, удостоенный высочайшей чести
продемонстрировать тайное свое знание, цокал языком.
- Видеть? – он с восторгом поднимал очередную раздувшуюся пиявку
и крутился на пяточках, дабы все собравшиеся сполна смогли оценить
ее страшный вид. – Вот она, болезнь! Внутря!
Пиявка отправлялась в банку.
Придворные охали.
Вздыхали.
И переглядывались со значением: мол, недолго уже осталось царю,
коль от крови его пиявки дохнут. А стало быть, пришло время не
только подумать о будущем, но и сделать что-нибудь, дабы это самое
будущее не упустить.
- Папенька! – цесаревич кинулся к постели, выбивши щипчики из
рук аптекаря. Те щелкнули, отправляя в полет очередную красную
пиявку.
Кто-то охнул.
Кто-то взвизгнул.
- Не помирай, папенька! – цесаревич шмыгнул носом и кулачком его
вытер. А писарчук, за его императорским высочеством к самой постели
пробравшийся, платочек сунул.
- Не буду, - пообещал император, глаза прикрывая.
- И пиявок не губи, - цесаревич отколупал начавшую набухать
пиявку и сунул ее в руки писарчука, а тот, не удержавши этакое
подношение, выронил к вящему неудовольствию аптекаря. – Все ж живые
твари… жалко их…
- Сии твари есть зосдать Господь дабы здоровить сильно! –
воскликнул франк, пиявку подымая. Ее он отправил в банку к дохлым
товаркам. – Они пить дурная кровь. И когда выпить весь, ваш отец
жить!
- Совсем весь кровь? – уточнил Лешек, пытаясь сковырнуть черную
склизкую тварь, которая непонятным образом оказалась на собственной
его ладони.