- Митька где? – поинтересовался он, а девица ответила:
- Унесли.
- Кто?
- Девочки. Он раненый был. И Одовецкая сказала сперва, что он
умрет…
…сердце кольнуло.
- …а потом Лизавета его позвала, и Одовецкая ему голову
разрезала…
…душа перевернулась.
Митька умереть не может. Он, конечно, не древнего рода, но маг и
силы изрядной… и не может он умереть, и все тут!
- …она там кости правила, - девица коснулась пальчиками виска,
но револьвер не убрала. – А потом сказала, что его можно
уносить.
- И унесли?
Она кивнула, уточнив:
- Асинья… тропу открыла…
- А ты?
Девица вздохнула печально-препечально, признаваясь:
- А меня забыли…
Ага.
Забыли.
Взяли и…
- Они не виноваты, - она опустила взгляд. – Просто… дар у меня
такой… меня и родные… маменька трижды на ярмарке забывала. Там
людей много, я пугалась и вот… последнего раза меня два дня искали…
и маменька сказала, что больше на ярмарку брать меня не станет,
потому что к нее нервы слабые. А я же не виновата. Дар просто… я
чуть отошла… там блеснуло что-то, а когда вернулась, то их… не
успела. И куда идти не знаю.
Лешек протянул руку.
- Я знаю.
Ее ладошка оказалась теплой, а пальцы дрожали, и вид у девицы
был на редкость неподходящий для этаких прогулок. Вон, платье
тоненькое, коротенькое, когда сидит, то и коленки ободранные видны.
И девица смутилась, потянула за подол, эти самые коленки
прикрывая.
Зря.
Лешек бы еще поглядел.
- Звать-то тебя как, чудо?
- Дарья, - сказала она и, тихонько вздохнув, добавила. – Только…
вы ж все равно забудете… все забывают.
Лешек не стал расстраивать: у змей память на редкость хорошая. А
еще от девицы пахло молочным янтарем, и самую капельку – медом… мед
Лешек любил, особенно, если гречишный.
Волосы у Дарьи аккурат такого вот колеру, темненькие и
завиваются.
- Папенька вот… он же с даром тоже, от него и братьям моим
передалось, но с ними, он говорил, всяко попроще будет, а я… я
когда пугаюсь, оно особенно сильно получается, непроизвольно… а
пугаюсь я часто.
Она шла рядышком, и набойки туфелек цокали по камням, что
копытца.
Невысокая.
Аккуратная вся какая-то. Личико вот остренькое, с подбородком
мягким и огромнючими глазами золотого колера. Лешек даже сглотнул,
до того вдруг захотелось заглянуть в них и убедится, вправду ль
золотые. Но удержался.
- Мне настойку делают… только я от нее спать все время хочу. Не
знаю, что хуже, спать или постоянно теряться. Теряться-то я с
большего привыкла, приучилась сама.