Ветрицкие.
Надобно спросить… надобно…
…он дополз до края круга и уткнулся лбом в пол. Пробормотал,
давясь слюной:
- Ты… жив… некромант…
От голоса его Святозар вздрогнул и отнял руки от лица. Да уж…
проклятая магия никого не красит… кожа потемнела, налилась
синевой…
- Я могу тебя забрать, - сказала Асинья, протягивая то ли еще
руку, то ли уже крыло. – Если хочешь уйти…
- Нет.
- Но ты хочешь?
- Да, - святой отец рукавом вытер кровавые сопли. – Но нельзя.
Еще нельзя… ты узнал хоть что-то?
Димитрий старался не смотреть на тело, на символы, что прорезали
кожу свежими ожогами.
…еще и родным объяснять придется. Они и без того в ярости, крови
Стрежницкого требуют, а в то, что красавица их сама пыталась
бедолагу извести, не поверят. И главное, Ветрицкого Богдан не
убивал, это Димитрий знал точно… не смог бы… кровь не та, сила не
та… а одной шпагой такого, как Ветрицкий, не одолеть…
…надо выяснить, что там произошло.
Лешек наблюдал за девушкой издали.
Она сидела на скамеечке, раскладывая разноцветные камушки одной
ей понятным узором. Вот башенку строит, ставя один на другой, вот…
вздыхает.
Поворачивается.
Пожимает плечиками.
Неказистая, пожалуй… именно, что неказистая, ничего-то в ней,
если разобраться, и нет. Сама худенькая, едва ли не болезненная,
одно острое плечико чуть выше другого. Ручки тонкие из рукавчиков
выглядывают, и сама она глядится так, будто только-только из
детской выглянуть дозволили.
Вот ножки поджала.
И распрямила.
Огляделась.
Помахала в воздухе. Улыбнулась своим каким-то мыслям.
Окликнуть?
Неудобно выйдет… или, наоборот? Он выбрался из кустов, в которых
постыдно скрывался от внимания конкурсанток и выбывших из конкурса
девиц, а также родственников их многочисленных, зачастую
полагавших, будто выбытие это есть результат интриг найковарнейших.
Девицы трепетали, родтсвенники требовали справедливости или хотя бы
внимания, а у Лешека от этого голова болеть начинала.
- Доброго дня, - поздоровался он, тросточку за спину пряча.
Надобно сказать, что тросточка ныне была наймоднейшая, сделанная в
виде длиннющей, не иначе журавлиной, ноги, на которую по какой-то
хитрой задумке водрузили слоновью голову. Была она в захвате
неудобна, а еще огромные бивни того и гляди норовили за карман
зацепиться.
- Доброго, - Дарья моргнула и порозовела. – А вы…