Легкий наклон головы, надо полагать, согласие. И улыбка,
преисполненная участия.
- Я полагаю, что судить – это дело богов, - голос медвяный,
сладкий до одури, и хочется слушать его, внимательно, чтобы ни
словечка не пропустить. – Людям же следует в меру сил соблюдать их
заветы и помогать оступившимся. Я делаю ничтожно мало. Вы, моя
дорогая Катаржина, говорили о золоте… золото я получила по праву
рождения. И до того несчастного случая со мной полагала сие
единственно возможным, правильным даже… я думала лишь о себе, о
собственных желаниях… и к чему все привело?
Богуслава потупила взор.
И руки ее в кружевных перчатках дрогнули. Тонкие пальцы
скользнули по изумрудному атласу, комкая… точно желая продрать
плотную ткань.
Или содрать?
Евдокия с немалым трудом отвела взгляд.
- Но Иржена в своей милости преподала мне хороший урок. Я
поняла, что жизнь наша скоротечна, что душа – беззащитна пред
созданиями Хольма, и что путь праведных тяжек. Да, признаюсь, я и
сама думала о том, чтобы уйти от мира, но…
Ресницы дрожат.
А взгляд… не во взгляде дело, но в самих глазах,
неестественно-зеленых, ярких чересчур.
- Мне не хватило смелости. Я слишком люблю эту жизнь… и вашего
брата…
Ложь.
У лжи сладковатый вкус, но нынешняя горчит. И Евдокия касается
собственных губ, слишком жестких, несмотря на все бальзамы и
восковые помады, которыми ей приходится губы мазать в попытке
сделать их хоть сколь бы подобающими даме ее положения.
Как же ненавидит она собственное это положение!
- И потому остается малое. Я помогаю тем, о ком некому
позаботиться. Или тем, кто имел неосторожность оступиться… мне ли
осуждать их? Я ведь знаю, сколь сильны порой искушения… -
батистовый платочек у щеки.
И странно, что щека эта белей платочка.
А слез нет. И сам платочек этот – часть представления. Вот
только для кого его играют? Для Катаржины, которая глядит на
Богуславу с восторгом, едва ли не как на святую? Для Евдокии?
Для близняшек, которые застыли, склонив головы друг к другу?
- В моем приюте примут всех, и дадут укрытие. Накормят. Утешат.
Научат полезному делу… а после обучения определят в хорошее место.
Я сама беру девушек в свой дом горничными, а после, когда вижу, что
они освоились, даю им рекомендации…
- Вы так добры! – хором выдохнули Августа с Бержаной.
Добра.
И странно, ведь не вяжется эта доброта с обличьем Богуславы.
Никак не вяжется, однако же…