- Уходи, - жестче произнесла она. – Пока нас кто-нибудь не
увидел…
…например, батюшка, которому должно было бы надоесть ожидание…
или братья… или еще кто… не хватало, чтобы слухи пошли. А то и
вовсе, не приведи Иржена, родственники, которые в питии порой
теряли меру, исполнят первоначальный план…
- Уходи, уходи, - Эльвира подтолкнула несостоявшегося супруга к
окну. – Ты же не хочешь, чтобы обо мне нехорошие слухи пошли?
- А поцеловать?
Целовать Себастьяна ей не хотелось совершенно. Она коснулась
ледяными губами щеки.
- Я буду помнить о тебе! – сказал он.
- Я тоже, - соврала Эльвира и, дождавшись, когда ненаследный
князь исчезнет в оконном проеме, выдохнула с немалым
облегчением.
Вот уж верно сказано: поспешишь…
Эльвира присела перед зеркалом… нет, надобно брать графа…
конечно, шепчутся, что в свои семьдесят он весьма по мужской части
активен, но и лучше, меньше проживет… а вдовой быть не стыдно…
Дверь открылась без стука:
- А хто тут?! – пьяный батюшкин бас перекрыл соловьиное
пение.
Эльвира и сама пуховку выронила.
- Никого, батюшка…
- Элечка, ты одна? – барон Чеснецкий покачнулся, но на ногах
устоял.
- Одна, батюшка…
- Сбег?
- Он нам не нужен.
- А… - барон хотел спросить, отчего вдруг случилась столь резкая
перемена, но передумал. Во-первых, на грудь он принял изрядно, а
потому в голове шумело, и шум этот мешал должным образом вникнуть в
объяснения. Во-вторых, избранник дочери ему не нравился.
А в-третьих, князю зверски хотелось спать.
- Не нужен, - с нажимом повторила Эльвира, проводя по волосам
щеткой.
- Ну… - барон понял, что должен изречь что-то глубокомысленное,
этакое, но не знал, что именно. – Затогда ладно… пущай… а ежели
чего… то мы его того! Во!
Во устрашение беглого жениха, он стукнул кулаком по каминной
полке, которая хрустнула.
- Ах папенька, - Эльвира вымученно улыбнулась: спорить с
папенькой не имело смысла. С другой стороны, управлять им было
легко. – Отчего мне так не везет-то?
Папенька лишь крякнул и вновь по полке кулаком шибанул,
избавляясь от эмоций, выразить которые иным способом он не был
способен.
- Так это… того, - ласково произнес барон, за дочь свою, излишне
разумную, переживавшийвполне искренне. И пускай не по нраву ему был
выбранный Элечкой жених, но смирился бы.
Принял бы как родного.
А глядишь, лет через пару, или не лет, но бочек семейной
настойки, каковую готовили по древнему рецепту – по слухам, именно
благодаря ему Чеснецкие и вышли в бароны, а потому рецепт оный
берегли крепко – и сроднились бы…