- Терпи, - прошептал Себастьян, когда поезд остановился на
Пятогурской станции. Остановка грозила стать долгой, и панна
Зузинская вознамерилась воспользоваться ею с благой целью –
пополнить запас пирожков.
После ее ухода стало легче.
Немного.
- Что происходит? – Евдокия потерла виски, пытаясь унять ноющую
боль. И в боли этой ей вновь слышался нарочито-бодрый, но все ж
заунывный голос панны Зузинской.
- Колдовка она, - Себастьян обнял, погладил по плечу. – Правда,
слабенькая. Пытается тебя заговорить. Не только тебя, - уточнил
он.
Колдовка? Сия назойливая женщина со звонким голоском, с крючком
своим, салфеткою и корзинкой да пирожками, колдовка?
- От таких вреда особого нет, - на миг из-под маски Сигизмундуса
выглянул иной человек, впрочем, человек ли? – Заморочить могут, да
только на то сил у них уходит изрядно… помнится, была такая
Марфушка, из нищенок. У храмов обреталась, выискивала кого
пожалостливей из паствы храмовой, цеплялась репейником да и тянула
силы, пока вовсе не вытягивала.
Он убрал руки, и Евдокия едва не застонала от огорчения.
Ей отчаянно нужен был кто-то рядом.
И желание это было иррациональным, заставившим потянуться
следом.
- Это не твое, - Себастьян покачал головой. – Марфуша была
сильной… много сильней… намаялись, пока выяснили, отчего это на
Висловянском храме люди так мрут… вот… а эта… у этой только на
головную боль и хватит.
- И что ты собираешься делать? – за внезапный порыв свой было
невыносимо стыдно, и Евдокия прикусила губу.
- Пока – ничего. Она не причинит действительно вреда. А вот
посмотреть… присмотреться…
Евдокия отвернулась к мутному окну.
Присмотреться? Да у нее голова раскалывается. Охота сразу и
смеяться, и плакать, а паче того, прильнуть к чьей-нибудь широкой
груди… даже и не очень широкой, поскольку Сигизмундус отличался
характерною для студиозусов сутуловатостью.
Это не ее желание.
Не Евдокии.
Наведенное. Наговоренное. Но зачем? И вправду ли она, Евдокия,
столь завидная невеста? Нет, прошлая-то да при миллионном приданом
– завидная. А нынешняя? Девица неопределенного возрасту, но явно из
юных лет вышедшая? При кузене странноватом в родичах, при паре
чумоданов, в которых из ценностей – книги одни…
- Правильно мыслишь, Дуся, - Сигизмундус кривовато усмехнулся. –
Мне вот тоже интересно, зачем оно все?