- Пять медней! – повторил проводник чуть громче и пнул холщовую
желто-лиловую сумку, приобретенную Себастьяном у коробейника за
вместительность и исключительный внешний вид.
- В билетах сказано, что багаж входит в стоимость поезда.
- Один чемодан, - проводник поднял палец, точно сомневаясь в
способности упертого пассажира считать до единицы. – За остальное
барахло – плати.
Платить пришлось.
Пан Сигизмундус возмущался.
Кипел.
Плевался латинскими изречениями, от которых на лице проводника
появлялось выражение величайшей муки, долго и муторно копался в
кошеле, пересчитывая монетки, выбирая те, которые поплоше.
Но заплатил.
И поднявшись по крутой лесенке со ржавыми ступенями, велел:
- Подайте.
- Сам возьми, - хмыкнул проводник и повернулся к неприятному
пассажиру задом.
- Вы взяли деньги!
- За провоз. Чумоданы свои сам таскай… небось, не шляхтич.
Пан Сигизмундус был оскорблен до самых глубин своей
высоконаучной души, которая требовала мести и немедленно. Правда,
месть оная представлялась мероприятием сложным, почти невыполнимым,
ибо был проводник крепкого телосложения, немалой широты плеч да и
кулаками обладал пудовыми.
- За между прочим, - пану Сигизмундусу пришлось за багажом
спуститься, на что лесенка ответила протяжным скрипом.
- За между прочим, - пан Сигизмундус оправил шарф и, не имея
иных возможностей отомстить, - лимерик, который он дал себе слово
сложить при первой же оказии не в счет – обдал проводника взглядом,
исполненным презрения. – Предки мои сражались на Вроцлавском поле!
И я имею титул барона… от дядюшки достался…
Это он сказал для панны Зузинской, которая за эскападою
наблюдала с немалым интересом.
Проводник вновь хмыкнул.
Титула у него не было, да только ему и без титулу жилось
неплохо. И отступив в стороночку – панну Зузинскую, добрую свою
знакомую, он поприветствовал кивком – проводник изготовился
наблюдать. Вот тщедушный студиозус ухватился за сумку, запыхтел,
отрывая оную от земли. И с нею в полуобнимку попытался подняться…
едва не упал, и сумку выронил.
Что-то звякнуло.
Задребезжало.
А лик студиозуса сделался морковно-красным, ярким.
- Возмутительно! – воскликнул он.
Проводник отвернулся.
В его служебные обязанности, благодаря заботе Железнодорожного
ведомства, были очерчены четко, и пронос багажа в них не
значился.