И ладно бы повод был действительно серьезный.
Гостиная гляделась неожиданно мрачной, осенней. Затянутые дождем
окна были серы. Кофейного цвета обои потемнели, и тусклыми жилами
проступали на них золотые нити.
Заняв место у камина, Кейрен признался:
- С детства ненавижу холод. Сосуды слабые. Все братья надо мной
смеялись, что я как девица, чуть подмерзну и вот, - он протянул
неестественно белые руки к огню. И выходит, не притворялся, и
вправду мерз. Даже ногти приобрели неприятный синеватый
оттенок.
- Чай? Кофе? Коньяк?
Роль гостеприимного хозяина давалась Брокку нелегко. От гостей
он отвык, а те редкие посетители, которым случалось переступать
порог его дома, мирились с некоторой мрачностью характера.
- Чай, пожалуйста, - Кейрен снял-таки плащ, который аккуратно
повесил на спинку кресла. – И от коньяка не откажусь. Я ведь
военным стать хотел. У нас в семье принято так. Не взяли. Хотя,
конечно, правильно… боец из меня никудышный. И даже отец это
понимал. Но когда я в полицию пошел, он расстроился. Месяц со мной
не разговаривал.
- Полицию не любит?
- Недолюбливает, но… там другое. За меня волновался. Нехорошо
заставлять близких волноваться, но иногда… выходит так, как
выходит.
И к чему эта задушевная беседа? Брокк открыл бар, достал бокалы,
коньяк – бутылка успела покрыться пылью, дожидаясь своего часа – и
поинтересовался:
- Что вам от меня нужно?
- Помимо чая и коньяка? – Кейрен принял бокал и, поставив на
ладонь, поднес к огню. – Не волнуйтесь, я не собираюсь вас
уговаривать. Надоело, знаете ли…
Зажмурившись, он вдохнул коньячный аромат.
- Но вы правы. Интерес у меня имеется. Что вы думаете о
бомбе?
- Если полагаете, что я знаю, кто ее сделал, и молчу, то вы
ошибаетесь.
- Я полагаю, - взгляд Кейрена был по-прежнему безмятежен, - что
сегодня снаряд оказался под вашим экипажем. А завтра? Как знать…
Мастер, что будет, если завтра бомба окажется не под днищем вашего
экипажа, но, скажем, под сценой Королевского театра?
Брокк замер.
- Или в Академии… в парке… во дворце… просто на пути Его
Величества.
Проклятье!
- Вижу, теперь вы осознали всю… скажем так, неоднозначность,
ситуации.
- Пока угрожали только мне.
И вероятно, в том была своя ирония: творение убивает
создателя.
- Пока, - согласился Кейрен, пробуя коньяк. – Чудесно… воистину
благородный напиток. И согревает, что для меня, поверьте,
актуально.