- Она бы отравила его ненавистью.
Кэри закусила губу, кляня себя за то, что не сумела промолчать.
И все-таки… будь отец хоть немного сильнее, сумей он переубедить
леди Эдганг и отправить Сверра в школу… или просто отослать
куда-нибудь, неважно куда, главное, чтобы подальше, может, и Сверр
не сошел бы с ума от чужой ненависти?
- Именно, - Хальгрим смотрел на нее задумчиво. – Я знаю, что
произошло с вашим братом. И мне жаль, но эта жалость постороннего
человека. Хельги нормален, как и прочие мои дети. Они знакомы друг
с другом, и после моей смерти Хельги позаботится о со-родичах.
Лэрдис это злит… проклятье, я ей говорил, что не запрещаю видеться
с сыном. Я бы принял и других детей, пусть и рожденных не от меня,
если бы ей стало легче.
- Она вас любит?
Наверное, вопрос был смешон, но смеяться Хальгрим не стал.
- Она говорила, что любит, но… по-настоящему она любит свои
обиды. Всем нам приходится чем-то жертвовать, Кэри из рода Лунного
железа. Но кто-то зализывает раны и находит в себе силы жить
дальше, а кто-то носится со своим горем всю оставшуюся жизнь. Это
опасная дорога. Гнилая.
- Лэрдис…
- Предпочла оставаться несчастной, а поскольку этого мало, она
делает несчастными всех вокруг. Сначала она заводила романы, чтобы
досадить мне. Меняла любовников, выбирала из моего ближнего круга.
Женская глупая месть. Да, признаюсь, меня задевало, и не ее
предательство, поскольку я с самого начала готов был к нему. Но в
том, что твои друзья спят с твоей женой есть что-то…
неприятное.
Кэри кивнула, подавив вздох. А шоколад совсем остыл. И
признаться, она замерзла, ног вот совсем не чувствует. Ее башмачки
из телячьей кожи промокли. И чулки шелковые тоже.
- Когда она поняла, что я не собираюсь ее останавливать, равно
как и ограничивать, оскорбилась. И нет, все-таки это не любовь, -
Хальгрим покачал головой и замер, подперев щепотью подбородок. –
Самолюбие. Раненое женское самолюбие. Ведь моя Мия – всего-навсего
человек и…
У него голос менялся, когда он произносил имя той другой
женщины, а черты лица смягчались, казалось, что Хальгрим с трудом
сдерживает улыбку.
Он ведь и вправду любит свою Мию, женщину, родившую четверых
детей, и младшенькой – только три. И в свои три года она знает, что
ее любят. И это, наверное, много. Мать от нее не отказалась и не
откажется, а отец не спихнет на гувернанток, посчитав, что тем
самым исполнил свой долг… и зависть, проснувшаяся в Кэри,
бессмысленна, да и беззуба.