Она всегда недолюбливала Макса, но,
тем не менее, они ладили. Зара ценила его за вклад, который он
вносил в добычу камней. Старейшина вела все счетные дела межгорцев
и, как никто другой, могла оценить увеличение доходов. Это много
значило, учитывая то, что камешки были единственным, чем они могли
торговать и выплачивать дань. Именно сглаживало ее нелюбовь к Максу
— не то чтобы сводило на нет, но все же смягчало. Он тоже особо не
набивался к ней в друзья, как, впрочем, и к кому-либо другому, но
старался сохранить установившиеся между ними отношения. И все же,
видя ее, связанную, Макса испытал прилив гнева. Он сам удивился,
насколько стала дорога ему эта старуха с вредным характером.
Кроме нее, из жителей он общался лишь
с мальчонкой Недом, тоже находившимся среди пленных. Макс
пересчитал еще раз всех связанных людей. Двенадцать — ровно
столько, сколько жило в деревушке. Всегда сторонившийся людей, он
не дружил с ними, но знал всех. Кухарка Рейнру. Добрый дедушка Пол,
как называли смотрителя за порядком, который тихим и спокойным
голосом мог отчитать любого так, что тот сию же минуту,
пристыженный, бросался исправлять свою оплошность. Эсмин Рор,
верная помощница старосты Зары, следовавшая за ней повсюду. Сильные
и крепкие ребята Джозеф, Уилкирсон, Френк, Флойд и Эван, призванные
защищать деревню и товар, также были среди пленных. Неразлучные
друзья Френк и Флойд, видимо, стояли на страже и первыми встретили
нападавших. Оба выглядели плохо: Флойд застыл, удерживая рану на
животе, у Френка рубаха была пропитана кровью. Рядом с Недом были
еще две девочки — неугомонная Джоанна и молчаливая Росс. Такие
разные и не похожие ни характером, ни внешностью, обе были дочерями
Джозефа и Рейнру. Схватили всех, и Макс ничем не мог помочь.
— В последний раз спрашиваю, Зара:
скажи, где странник, и я обещаю тебе достойную смерть.
Что?! Макса передернуло.
Обездвиживший его маг обратился к нему именно так! Но почему? Кто
вообще такой этот странник?
— Я не знаю, о ком ты говоришь, —
твердым голосом произнесла старуха.
— Тогда умрешь, и их смерти будут на
твоей совести.
— Их смерти будут на совести их
убийцы, и однажды ему воздастся по заслугам, — так же спокойно
ответила старейшина.
— Не смей называть меня убийцей! Пока
вы влачите жалкую жизнь изгоев, мы боремся за восстановление
справедливости. Вас это касается в первую очередь, разве не так?
Разве ты не хочешь вернуть великое имя дому Хорнет?