Смешно.
Он того и гляди сдохнет, а они про ситуацию, которая
стабилизируется.
– Вам плохо? – поинтересовался Нат.
А в руке нож.
Еще один ненормальный, который не понимает, насколько
ненормален. Война закончилась, а он с ножом спит. И ест. И
купается, надо полагать, тоже… и привычку эту свою считает
полезной.
– Мне хорошо, – он сказал и понял, что и вправду хорошо.
Нет, боль не исчезла, она верная, Райдо не бросит, но он сумел
ее вытеснить на край сознания.
И стоял сам. И младенца держал, боясь уронить, но руки, которые
с трудом бутылку подымали, надо же, не тряслись. Чудо, не
иначе.
Чудо лежало на ладони неподвижно и только разевала рот в немом
крике, и Райдо было страшно, что оно этим криком надорвется, оно
ведь слабое, и малости хватит, чтобы исчезнуть.
– Мне очень хорошо, – он осторожно провел по мягким пуховым
волосикам, которые свалялись и слиплись, но все одно, против всякой
логики и реальности пахли молоком. – А вот им плохо.
– Она альва.
– Сам вижу…
…а вот девочка – только наполовину… глаза серо-голубые, и разрез
иной, не альвийский…
– Альва, – с нажимом повторил Нат и клинком в стол ткнул. Альва,
сгорбившись, зашипела.
– Нат, – стой Райдо ближе, отвесил бы мальчишке затрещину.
Воин.
Было бы с кем воевать, она и сама того и гляди сдохнет. Если
уйдет – точно сдохнет. А уйти она хочет, и осталась лишь потому,
что у Райдо – ребенок…
– Альва! – Нат нахмурился. Иногда он проявлял просто-таки
невероятное упрямство. – Альве здесь нечего делать.
Ей нечего делать под дождем, в осеннем зыбком лесу, который,
надо полагать, почти заснул, и поэтому она пришла сюда. Случайно
выбрала дом? Или… он ведь принадлежал кому-то раньше, до войны.
Райдо старался не думать, кому именно. Трофей. Награда. Королевский
подарок, не столько ему – все знают, что ему недолго осталось –
сколько семейству, которое в кои-то веки проявило единодушие и
благородно оставило Райдо в покое.
Даже матушка.
А мальчишка не шевелится, замер, уставившись на альву, и нож в
руке покачивается, то влево, то вправо… альва же взгляда с клинка
не сводит.
Настороженная.
И чем дальше, тем хуже. Напряжение растет, Райдо чувствует его
шкурой, а надо сказать, что после знакомства с разрыв-цветком его
шкура стала просто-таки невероятно чувствительна.
– Нат, – сказал резко, и мальчишка, вздрогнув, оглянулся. –
Забываешься. Я в доме хозяин. И я решаю, кому здесь место, а
кому…