Ковер.
Пыль под кроватью. У кровати. Столик и медный таз с водой.
Ночной горшок, перевернутый кверху дном. Странно, что пес его вовсе
не вышвырнул. Полотенца влажной грудой. Грязные.
И рубашка, что скомкана, брошена на кресло, тоже не чиста.
Сапоги… левый почти исчез под покрывалом, правый стоял на столе
рядом с корзиной. Там же Ийлэ обнаружила и высокую кружку с
остывшим бульоном. Воровато оглянувшись, она сделала глоток.
Сладкий.
И крепкий. Сваренный на мозговых косточках, он оставил на языке
и нёбе жирную пленку, а желудок заурчал, требуя добавки. Ему было
мало глотка.
Пес разозлится, но он и так разозлится, поняв, что в комнате его
побывали, а на сытый желудок чужую злость переносить легче. Ийлэ
схватила погрызенную корку хлеба, которая, верно, лежала не первый
день и зачерствела до сухости. Корку она спрятала в кармане, а
кружку осушила в два глотка.
При более пристальном изучении комнаты под столом обнаружилась
полоска вяленого мяса и булочка с корицей, правда, закаменевшая, но
если размочить в воде… булочку Ийлэ убрала во второй карман. А вот
отродье из корзины вытаскивать не стала: в корзине нести
удобней.
И теплее будет, под шалью-то…
Из комнаты она выходила на цыпочках, крадучись. До заветной
лестницы, на чердак ведущей, оставалось полтора десятка шагов.
Альва шла, держась стены, двигаясь бесшумно, и выглядела
настороженной.
Не поверила, что безопасно?
И сам бы Райдо не поверил. Главное, что осталась, а там,
глядишь, поживет пару дней, успокоится немного. Присмотрится.
Он убрал ладонь, которой закрывал Нату рот, и тот, вывернувшись,
уставился возмущенно.
– Что? – Райдо это возмущение веселило.
Щенок.
Задиристый, отчаянно пытающийся выглядеть взрослым, а все одно
щенок.
– Она… она…
– Она взяла лишь то, что принадлежит ей, – Райдо выглянул в
коридор, убеждаясь, что альва ушла. – Не веришь? Идем.
В комнате царил обычный беспорядок, который еще недавно казался
Райдо нормальным, уютным даже, а ныне вдруг стало стыдно.
Немного.
– Ну? Видишь? – Райдо обвел комнату рукой. – Моими сокровищами
она побрезговала.
Уточнять, что тех сокровищ – полторы бутылки виски и почти новые
носки, которые Райдо хранил на всякий случай – он не стал.
– Она… она…
– Что?
– Она альва!
– Я заметил.
Нат стиснул кулаки. И оттопыренная нижняя губа задрожала,
выдавая возмущение.