Райдо расхаживал.
Ийлэ смотрела.
Так ли все было? Ей ведь казалось, что они собираются уезжать…
мама говорила об отъезде. Конечно, она и говорила, каждый день, а
отец все медлил, словно ждал чего-то… и ссорились.
Если Райдо прав, тогда становится понятно, почему они
ссорились.
Мама не хотела рисковать.
Договор? Его легко нарушить и псам нет веры, война ведь… но отец
верил им больше, чем королеве…
– Слушай, – Райдо вдруг остановился. – А в библиотеке есть книги
по генеалогии? Что-то вроде наших родовых, чтобы понятно было, кто
и кому…
– Есть. А зачем тебе?
– Понять хочу.
– Что понять?
Он не спешил с ответом, стоял, покачиваясь, перенося немалый вес
своего тела с одной ноги на другую, но все-таки ответил:
– Талбот назвал имя твоего отца… и ты смутилась. Тебе ведь
непривычно было называться им?
– Да.
– Почему?
– Не знаю, просто…
– Он сам его редко называл, верно? И поместье это принадлежало
роду матери. И ты звалась ее именем… то есть, именем ее рода.
Так?
– Д-да, – Ийлэ оставила кольца в покое.
Лоза Первородная. Эти вопросы, все ведь очевидно. Все просто. А
она не думала… люди… люди не знали, люди приняли то имя, которое им
было названо… но почему матери?
– У нас женщина входит в род супруга, а не наоборот, – Райдо
почесывал когтем подбородок. – Наоборот бывает, но редко, когда,
допустим, берут кого-то сильного, чтобы укрепить позиции рода… ну а
мужчине выгодно, например, он станет вожаком, тогда как в
собственном роду не поднялся бы. У вас такое есть?
– Не знаю, – вынуждена была признать Ийлэ. – Я… я не думала об
этом.
У нее было имя.
И какая разница, кому оно принадлежало, отцу или матери… они оба
за этим именем… прятались? Пожалуй. Уже не спросить.
Гадать остается.
И Райдо гадает. Но для гадания ему нужны книги, и, пожалуй, Ийлэ
сама найдет в них ответы. Он позволит. Он уважает ее право и… и
слишком много позволяет Ийлэ.
Зря.
Так она потеряет грань. Заблудится. Вновь решит, что она –
хозяйка в этом доме, а потом Райдо выздоровеет, и все
изменится.
Он же, не догадываясь о ее мыслях, хмурился, пальцами шевелил, и
пальцы постукивали по широкому подбородку, по шее его…
неловкие?
Нежные.
Им Ийлэ доверяет, как доверяет самому псу, пусть и глупо это. Но
она, наверное, никогда не научится делать умные вещи.
– Мама, – говорить было сложно. – Мама хотела уехать… знаешь,
они прежде никогда ведь не ссорились, а тут… и поэтому я пряталась.
Я ненавидела, когда они ссорятся. Мне от этого больно было. И еще
страшно, что мы вправду уедем. То есть, и страшно, и я хотела,
чтобы уехали, я ведь нигде не была… только не навсегда. Я не
представляла, как бросить дом… и сейчас не представляю.