чины, и кажется, он
ничего не имеет против того, что чеора подвинулась к нему ещё
ближе. Почти вплотную.
– Знаете, – пожаловалась она, заглядывая в глаза та
Хенвилу, – я так испугалась, когда началась гроза. Стало так темно…
мы ехали по краю леса… клянусь, совсем рядом с нами упало дерево! Я
думала, оно раздавит нас, но каким-то чудом наша карета промчалась
мимо…
Хенвил, светски улыбнувшись, склонился к ней и
шепнул в ухо:
– Чеора та Зелден, позвольте проводить
вас?..
Проводить? О, это оказалось намного проще, чем она
думала. И почему дома благородные дамы поминали его затворником?
Или может, на него так действует это вино?
Она позволила чеору взять себя под локоть, и
они вместе прошествовали через зал к лестнице. Вино при этом
осталось у камина, и оставлять его было жаль – кто-нибудь
непременно утащит и выпьет. И вряд ли сможет оценить букет. С
другой стороны, чеор Хенвил наверняка сможет где-нибудь раздобыть
ещё.
До комнаты они не дошли. Благородный чеор вдруг резко
притиснул её к себе, коснулся губами полуобнажённого плеча.
Его руки скользнули по тонкой талии, не давая Дальсе шанса
передумать – да она и не собиралась. И когда его губы коснулись её
губ – отдалась поцелую так жарко, как, она считала, заслуживает
Хенвил.
Он на миг отстранился – этого времени хватило, чтобы
отпереть дверь и увлечь его в темноту и пустоту гостиничной
комнаты.
Руки поспешно расстегивали его камзол – её
переполняло желание, да – но больше торжество. Кажется, среди
знакомых чеоры Дальсы не было ни одной, которая могла бы
похвастаться, будто знает, что у Шеддерика та Хенвила под
одеждой…
Что переполняло чеора Хенвила, знал только чеор
Хенвил – до поры.
– Может, вернёмся, молодая хозяйка? Ну, как
опять налетит?
Ночью ветер снова разыгрался и поломал деревья подле
тракта, но к утру вроде бы всё наладилось, и сёстры
дозволили Темери давно планируемый поход в деревню. Вестник ещё
сутки назад передал, что с благословения доброй Матери все обереги
и чистые шкатулки нашли покупателя, а значит, нужно отнести в лавку
у перекрестка новые поделки и забрать выручку. Обители с этих денег
отходит восемь частей из десяти. Ещё одну часть забирает хозяин
лавки, так что самой Темери достаётся едва десятая часть. Впрочем,
под покровами Золотой Матери Ленны деньги и ни к чему. Сёстры на
них закупают заморские ткани и те товары, которые обитель не может
произвести сама, а вот оречённые, такие как Темери – могут не
беспокоиться ни о новом платье, ни о ежедневной трапезе. При
условии, что не ленятся и ежедневно приносят пользу общему
делу.