Темери вздохнула: она б и рада была такой
возможности, да вот за все эти долгие семь лет ночевать вне
стен обители ей довелось лишь пять раз или около того. Не
потому, что так уж крепко строжили сёстры – идти было не к кому. И
некуда.
Они снова пустились в путь. Вдоль дороги тянули ветви
к небу тёмные деревья, и лишь изредка можно было увидеть куст, не
окончательно растерявший ещё осеннюю яркую листву.
Горы оставались в тумане за спиной, впереди, сколько
можно было видеть – только грязь, только две наезженные колеи,
только хмурые старые стволы…
– Скорей бы уж снег, да, пресветлая?
– Беленького хочется? Ничего, уж недолго ждать… ох!
Что это?!
И верно, где-то неподалёку раздался возглас,
полный гнева и боли. Разбойники? На благих-то землях? Да не может
такого быть!
Темери вцепилась в посох. Да защитит их Золотая Мать
Ленна!
Пресветлая вдруг выпрямилась, шепнув посоху несколько
заветных слов, и рукой показала Темери оставаться за её
спиной.
Девушка кивнула, призывая всю свою отвагу в помощь
покровителям: укрыться было негде. Обочины заросли колючим
кустарником, сквозь который не продраться.
Темери была почти уверена, что на купцов, идущих в
соседний рэтах или паломников, напал лихой люд, хотя никогда прежде
эта часть танерретского тракта и не знала такой беды.
Святость обители чтили и не рисковали вызвать гнев Золотой
Матери столь открыто.
Но рано или поздно такое могло случиться, ведь в
самом Танеррете дороги не были безопасными, почитай, с самого
нашествия ифленцев.
Ни шума, ни крика не повторилось. И Темери нашла в
себе силы двинуться следом за пресветлой: в конце концов, совсем
скоро она сама накинет на голову белый платок и станет одной из
сестёр. Не пристало ей сейчас бояться. Кто бы там ни был, а эти
земли принадлежат обители, здесь сила Великой Матери просто не даст
свершиться никакому злу и несправедливости.
Наверное.
Разбойников за поворотом не оказалось. Там увязла в
грязи большая карета, рядом с которой лежал, едва шевелясь, кучер.
И ещё там был старик.
Старик брел им навстречу, по колена в грязи, пытаясь,
очевидно убежать от одного-единственного преследователя –
довольно высокого ифленского дворянина в тёмной дорожной
одежде.
Ифленец целился в старика из двуствольного пистолета.
Их разделял всего с десяток шагов, так что