Впрочем, и одну её в неблагие земли никто не
отпустил бы: и опасно, и не дело это – молодой женщине появляться
на дороге в одиночку.
– Чеора та Сиверс! Смотрите, снова тучи. Ведь
убьёмся же!
Темери дёрнула плечом, не соглашаясь больше с
тем, что сестра прибегла к её речёному имени, чем с самой идеей
возвращения. Та Сиверс – имя землевладельца, когда-то
пожертвовавшего эти земли Золотой Матери. С тех пор всех женщин,
потерявших кров и семьи во время войны с ифленцами, звали именно
так.
А настоящего имени у них не было с момента речения –
обряда, при котором просительница вверяет судьбу Матери Ленне и
её пресветлым сёстрам. Но другие сёстры охотно звали её
Темершаной, а эта – словно бы специально напоминала о пусть давних
уже теперь, но оттого не менее горьких потерях. Да ещё это «чеора».
Словно она и сама родом с островов.
Снова начал накрапывать дождь.
– Чеора та Сиверс! – умоляюще повторила сестра, и
Темери всё-таки остановилась.
Дорога за ночь превратилась в густое грязное месиво,
и идти удавалось лишь по узкой обочине, двум людям и не
разминуться. У Темери тёмные шерстяные юбки промокли почти
до колен, стали тяжёлыми, их приходилось поддерживать. Идти ей
помогал резной, своими руками сделанный дорожный посох-эгу из
тёплого клёна. Сухой у неё оставалась лишь спина, прикрытая
заплечным мешком.
Сестра догнала её, опёрлась о собственный
посох, украшенный четырьмя знаками птицы. Тяжело отдышалась.
– Никто нас не осудит, если мы вернёмся
обратно, в такую погоду-то.
Темери вздохнула:
– Так ведь уже больше полпути прошли, пресветлая. До
деревни теперь ближе. Там бы и отдохнули.
– А обратно что же? В ночь? День-то сейчас
короток…
Как бы ни был короток день, до заката
оставалось довольно много времени – вышли они ещё в
сумерках. Этого вполне достаточно, чтобы по тракту добраться до
перекрёстка, на котором расположилась небольшая деревня и
пограничная имени Великого ифленского наместника Хеверика
гостиница. Если, конечно, кое-кто перестанет ныть и останавливаться
через каждую дюжину шагов…
Темери никогда не сказала бы, впрочем, этого вслух –
сёстры стали ей семьёй, выходили и спасли от
неминуемой гибели в одну из чёрных зимпосле ифленского нашествия на
берега Танеррета.
– Мы успеем, пресветлая.
– Ох, придётся у неблагих ночь проводить…