Степа поправил на носу скрепленные смоляным клеем очки.
– Да я чего? – произнес он неуверенно. – Я посмотрю, может, в
книгах что-то такое упоминается. Надо бы еще из Брукмера выписать
хроники какие, может быть? Совсем ведь тут живем, как в лесу. Ну, в
смысле, это и есть лес, конечно…
Кто-то из егерей нервно хохотнул.
– Я напишу маркграфу, – кивнул Главный. – Согласен, нужно
понять: такое уже было когда-то или перед нами что-то новое? Если
честно, мне бы очень не хотелось, чтобы мы и впрямь столкнулись с
беспрецедентным. А вдруг такая подземная хрень вылезет прямо во
дворе Кернадала?
Я внутренне поежился от этой мысли. Больше всего пугало то, что
нежитью явно кто-то управлял. Все время, что я провел в Чернолесье,
я только и слышал, что мертвецы крайне опасны и безжалостны, но при
этом тупы и неспособны к организации. Мысль об этом успокаивала. Но
то, что я видел сегодня…
– Там, в этой трубе… это был… Он, да? – спросил я Сергея. В
комнате повисло молчание. Поминать мифического Хозяина считалось в
окрестностях Чернолесья дурной приметой, но большинство егерей в
него не верили, и при случае говорили о нем, даже не понижая
голоса. Но теперь…
– Я не знаю, – честно ответил Главный, морщась от боли. – Но
одно я знаю точно: что-то начинается. Что-то, чего еще не было. И
мне оно уже не нравится.
Когда снег уже почти совсем сошел, в Кернадале появился первый
караван из Брукмера. Длинный ряд скрипучих повозок еще только
показался из-за поворота лесной дороги, когда к воротам подъехал
рослый румяный усач лет тридцати на вороном жеребце, одетый в
черно-красный плащ маркграфских мушкетеров.
Я в это время как раз вместе с молчаливым Равилем ковырялся в
проржавевшем за зиму механизме ворот. Остаток зимы прошел
относительно тихо: гигантские трубы из земли не появлялись и нежить
из них не осаждала Кернадал, так что к весне жизнь в крепости
вернулась в обычное русло. Разве что стали чаще отправлять разъезды
по дороге до тракта, чтобы посмотреть, не расплодилось ли на ней
какой нежити, которая может помешать первому каравану.
Я тоже время от времени выезжал в такие экспедиции – на своем
баране, которого за зиму неплохо объездил. Правда, для этого
пришлось заработать уровень, выбивая окрестную нечисть, и вложить
очко умений в верховую езду, а другое – в обращение с экзотическими
животными. Ездовые бараны из Синтифа относились к таковым. Эффект
был потрясающий: я почти что научился читать мысли скотинки, и
управляться с ним стал намного лучше.