Первое время мой вид верхом на баране производил фурор –
особенно потешался Макс. Но вскоре ребята поняли, что, уступая
лошади в скорости, баран превосходит ее в выносливости. Ну, и,
наконец, это просто красиво. Так что шутки в мой адрес быстро
прекратились, да и надоели самим шутникам. Мы с нетерпением ждали
гостей из внешнего мира, и вот они, наконец, пожаловали.
– Могу я видеть господина егермейстера? – спросил всадник,
остановив коня у самых ворот.
Я сбежал по лестнице, торопливо вытирая ветошью руки,
испачканные маслом и ржавчиной.
– Пройдемте, конечно, – ответил я. Усач, тем временем, ловко
спрыгнул с лошади, и я пожал его протянутую руку.
Между тем, вся крепость быстро превратилась в потревоженный
улей: заслышав о приходе каравана, народ – и егеря, и прислуга –
побросал свои дела и выбежал поглазеть на крепостной двор.
Появление в чернолесской глуши солдат и повозок словно стало знаком
того, что зима, наконец, закончилась: впору было праздновать.
Сергей сидел за столом в своем кабинете. За его спиной над
столом склонилась Лана: они вместе что-то сверяли в замковой
бухгалтерии. Заслышав шаги подкованных солдатских сапог, оба
подняли головы и уставились на нас
– Ого, да у нас гости! – воскликнул Главный, вставая из-за
стола. – Сержант Маринис! Или, может быть, уже лейтенант, судя по
тому, что вам доверили вести караван в Кернадал?
– Какое там! – смущенно махнул рукой усач. – Дождешься того
лейтенантства, как же. А доверили мне затем, что дела неважно в
полку, вот оно, значит, что. Некого отправить из лейтенантов-то,
все при деле.
За нашими с сержантом спинами, тем временем, начала потихоньку
скапливаться толпа из любопытствующих. Были здесь и егеря,
большинство из которых после случая с червем по лесам не бродили, а
охраняли крепость, но и слуги тоже. Появился и Винс, на лице
которого отразилось радостное предчувствие перемен.
– Что ж, ваше инородие, скоро ли мы отседа в город пойдем? –
спросил он меня шепотом, протолкавшись через толпу в дверях.
– Не знаю, – ответил я. Мне надоело обсуждать с Винсом все одну
и ту же тему, на которую разговор неизменно сворачивал при каждой
нашей с ним встрече. Конечно, его можно было понять: подряжаясь в
слуги странствующего охотника на нежить, он вовсе не рассчитывал на
то, что засядет на месяцы в глухой крепости на отшибе. Но ничего
другого я ему предложить сейчас не мог.