Были здесь и обыкновенные ходячие мертвецы с обезображенными
гниением телами, двигавшиеся, словно марионетки в руках неумелого
кукловода. Были сросшиеся из их тел огромные уродливые конструкции,
вроде того могильника, которого мы победили с Олегом: они бродили
по лагерю тяжелой слоновьей поступью, и все прочие разбегались с их
пути.
Были какие-то совсем мелкие твари, похожие издали на крыс или
сусликов, сновавшие у прочих под ногами, а были высокие сгорбленные
бледные существа с похожими на спагетти тонкими ногами и длинными
когтями на руках.
Все это клубилось, кишело, двигалось, но на дорогу, ведущую к
монастырским воротам, почти не заходило. Мне пришло в голову, что
если сейчас дать Джипу шпоры и понестись во весь опор, пока они нас
не заметили, то есть шанс… не сказать, что прямо большой, но есть
шанс прорваться к серпантину и добраться до монастырских ворот.
Если повезет, и баран не споткнется на каменистой дороге. Если
одна из этих тварей не окажется слишком прыткой. Если насельники
монастыря не решат, что открывать ворота слишком рискованно, и не
оставят нас на съедение тварям. Если монастырь вообще еще не
разорен этой нечистью до тла – никаких признаков обратного отсюда
видно не было.
Нужно было решать – прямо сейчас, не сходя с места. Минута
другая и нас заметят – тогда останется только бежать. Не исключено,
конечно, что в монастырь можно попасть как-то иначе: какой-нибудь
обходной путь с другой стороны холма, подземный ход, что-то еще. Но
как его найти?
Я задумался. Невидимый метроном в моей голове отсчитывал секунду
за секундой. Еще, еще одна. Промедлишь еще немного – упустишь свой
шанс. Холодный голос рассудка убеждал: наверняка есть другие
варианты, нельзя бросаться прямо в пасть дьяволу – погубишь себя,
Макса, Лану, Винса. Нужно подождать, разобраться, разведать.
Этот голос был, казалось, во всем прав, но было что-то еще.
Какой-то другой голос, сбивчивый, неуверенный, похожий на
горячечный бред. Кажется, я уже однажды слышал его: тогда, на
тракте, во время отвратительной бойни, устроенной иеремитами. Он
говорил: это все игра. Весь этот мир – игра. В худшем случае она
просто закончится, в лучшем – ты победишь. Тебе нечего терять,
кроме несохраненного прогресса.
– Вперед, прорываемся! – крикнул я, стиснув ногами шерстяные
бока Джипа. Тот рванулся вперед, что-то коротко проблеяв.