И в тот момент, когда я уже был готов
почувствовать, как зубы вопьются в меня, я услышал отвратительный
хруст. С этим хрустом из пасти чудища вырвались четыре новых зуба –
железные, после чего оно тут же ослабило хватку, нелепо дернулось и
затихло. Я не сразу понял, что это были вилы, черенок которых
сжимал в руках Винс.
– У вас все хорошо, ваше инородие? –
спросил он. – Я вас-то не задел?
Я попытался кивнуть, но не смог. Со
мной было все совсем нехорошо. Я буквально чувствовал, как яд из
раны на икре поднимается по венам все выше, наполняя мое тело огнем
и слабостью. И ничего не мог с этим поделать.
Разум мутился. Я чувствовал, что мне
уже тяжело дышать.
– Ваше инородие? – голос Винса
слышался уже откуда-то издалека. – А ваше инородие?
Секунду спустя я услышал совсем
другой голос:
– Навык… в меню… – это был голос той
самой девушки из заброшки. Кажется, я даже видел сейчас ее лицо,
обрамленное рыжими кудряшками. – Открой его… быстрее…
Поднять руки стоило огромных усилий,
словно к каждой из них было привязано по гантеле. Я сделал
прямоугольник из пальцев, и перед глазами возник знакомый свиток,
вот только прочесть в нем я ничего не мог: вокруг все плыло,
чернильные буквы налезали одна на другую и прыгали, словно
взбесившиеся блохи.
Вдруг вокруг одной из вкладок
появилась красная рамка. Трясущимся пальцем я нажал на нее, вызвав
список перков, но и в нем разобрать ничего не мог. Я почувствовал,
что силы оставляют меня окончательно. Если в списке и было какое-то
спасение – я его уже не найду. Что ж, хотя бы узнаю, есть ли здесь
жизнь после смерти.
Две строчки в длиннющем списке
мигнули алым огнем. Разобрать, что в них написано, я не мог, и
вообще не был уверен, что это не фантом угасающего сознания.
Поэтому просто нажал на них, испытал знакомое уже ощущение
приятного головокружения, и вместе с ним погрузился во тьму.
Мир вокруг не существовал. Вместо
него было какое-то красное марево, застилавшее обзор, в какую
сторону ни посмотри. Я плавал среди него, не зная, где верх, где
низ. Время от времени мне слышались голоса: то матери, то Алины, то
той рыжей девушки, даже имени которой я не знал, как и не знал
доподлинно, существует ли она вообще. Но что они мне говорили, я
понять не мог. Знакомые слова никак не желали складываться в
осмысленные фразы.