Не смогли защитить! Держали несчастную за руки, пока их любовник
Дирх ее бесчестил!
Я жирно перечеркнула оба имени недрогнувшей рукой. Граф Жаонт аж
в лице переменился. Да и кардинал, затаивший дыхание, пожевал
губами и нервно потеребил жреческий знак - платиновый кругляш с
бриллиантовым ободом и огромным алмазом в центре. Символ бога,
отразившегося в зеркале мировых вод.
Подумав, я вычеркнула еще с десяток имен - всех людей,
обвиненных в убийстве - но приписала «на дорасследование». То есть,
помилование на них не распространялось, но и свободы им не видать.
Подозрительно мне, что Азархарт, в Ночь Святых Огней забравший с
собой все черные и гнилые души, до которых мог добраться, оставил
этих преступников. Тут либо они невинны, либо прятались в
монастырях, куда темные не смогли войти в тот визит, либо что-то
еще.
- Сир, вы отказываетесь помиловать ваших сестер, принцесс Адель
и Агнесс? - уточнил Жаонт.
- Я оставил им жизнь, этого достаточно. Казна платит за их
содержание монастырю, это больше, чем я бы желал, но это было
решение короля Роберта, и я не буду его оспаривать, дабы не
осквернить его светлую память. Вы хотите возразить, граф? -
прищурилась я, подражая стальному взгляду погибшего властителя
Гардарунта.
- О, нет, конечно нет! - попятился глава Тайной канцелярии.
- А вы, регенты? - я обвела взглядом их вытянутые лица. Только
герцог Холле одобрительно улыбался, да заскучавший Таррэ
сосредоточенно вычищал грязь из-под ногтей кончиком сельта.
По взглядам большинства стало ясно: этот раунд я выиграла, но
впереди - война. Еще одна моя война. Слишком долго они выжидали,
чтобы просто так выпустить власть, а до моего совершеннолетия еще
бесконечно много времени. Да и доживу ли я до него?
***
От золотой кареты я отказалась, приказав отдать ее в переплавку
на новые монеты, и ехала по улицам Найреоса верхом, на радость
зевакам и потенциальным убийцам.
Вез меня многоликий ласх Эльдер, принявший форму белоснежного
коня с длиной гривой, правда, едва отъехав от дворца, гриву он
укоротил, дабы не изгваздать в грязи.
На белоснежном коне я смотрелась так же нарядно, как куча
освежеванного мяса. На мне был великолепный, но чрезвычайно
уродовавший мою внешность, камзол из алого бархата, вышитый
золотыми львами и коронами. Сверху - подбитая по краям соболем
мантия, укрывавшая и мои тощие колени в бордовых штанах и даже коня
и его роскошную попону. Под камзолом на рубашку надета кольчуга -
береженого бог бережет.