* * *
Раз в два-три дня удавалось выскользнуть из дома на пару
часов – для встречи с названым братцем. Шли мы обычно в кино, которое
устраивалось или в залах театра, или, если было не особенно холодно, в парках
прямо под открытым небом. Выяснить за прошедшие две недели мне ничего не удалось,
но Яков не торопил.
— Есть новости? –
неизменно спрашивал он первым делом, подавая мне рогалик в хрустящей оберточной
бумаге или вазочку с мороженым. А внимание его, казалось, целиком занято
действом на экране.
— Не-а, - отвечала я, дивясь, до чего же здесь вкусное
мороженое. И рогалики вкусные, и вообще все. Украдкой вздыхала, что при таком
образе жизни (на рогаликах без всякой физической активности) я не влезу ни в
одни свои джинсы, когда вернусь назад. И просила добавку.
А потом наступали вечера…
Надя просила не тушить свет в ее комнате и засиживалась с
учебниками чуть не до полуночи – теперь уже не от тяги к знаниям. Ей было
страшно. Она не говорила этого прямо и не хныкала – но разве слова здесь нужны?
И тогда я, сменив тесное платье на просторный халат, который уже привыкла
называть по-здешнему «капот», приходила с книжкой в ее комнату, устраивалась в
кресле, подобрав под себя ноги, и сидела так, пока не догорали последние свечи.
Тогда неизменно приходила Вера, та самая machérietante – она, принципиально не замечая
меня, заговаривала с Надей и сама укладывала ее спать. Мне в такие моменты
полагалось молча ретироваться: я была им не нужна.
И все-таки ложиться спать я еще не торопилась… редкую ночь я
не слышала плача или вскриков из комнаты девочки. Конечно, немедленно
выбиралась из постели, хватала свечку (зажигать электрический свет не хотелось,
чтоб не разбудить весь дом) и бежала в детскую. Как могла ее успокаивала,
обещала, что Доротея никаких монстров к ней не подпустит, и вот-вот придет тетушка
Вера. Девочка успокаивалась. Хотя, порой, совсем ненадолго. Бывало, что, как и
в первую ночь, я засыпала в кресле рядом с ее кроватью, а уходила досыпать к
себе уже на рассвете.
Вера, кстати, ночью не приходила никогда. Спала она, кажется,
на третьем этаже, где плача и криков не слышно.
— Ей бы психолога
хорошего вместо меня, - пыталась я как-то достучаться до Якова после такой
бессонной ночи. – Девчонка так и вовсе с ума сойдет – целыми днями одна. Даже
подруг нет, кроме этой ее куклы. Еще и тетушка… не нравится она мне. Будто для
вида только квохчет вокруг, а реальной помощи девчонке – никакой!