— Солнышко, а это кто?
– без затей спросила я.
— Это? – Надя
перестала играть и обернулась. Пожалаплечами: - ma douce tante Kiki[1].
— Тетушка Кики?!
Еще не веря догадке, я подошла ближе, чтобы рассмотреть в
упор. И осознала – да, это и правда Кики, девица, что сбила меня на авто в
первый же день моего здесь пребывания.
— Папенька говорил,
что Кики здесь пятнадцать лет. Я очень похожа на тетушку, правда?
— Правда, - не могла
не согласиться я.
Значит, Кики – сестра барона фон Гирса. А раз журналист
Драгомиров сам назвался братом Кики, выходит, он брат и барону? Ну да, у них
даже отчества совпадают, оба Николаевичи. Интересное кино.
Надя уже давно отвлеклась от игры, а я живо прошлась вдоль
портретной галереи – но никого похожего на Драгомирова не нашла. Был, правда,
один седенький господин с очень похожими прозрачными глазами и такими же
тяжелыми надбровными дугами – но тот уж совсем старенький.
— Mon arrière grand-père, - сообщила
Надя, ходившая за мной хвостиком.
— Чего?
— Вы совсем не знаете
французского, это непорядок, - с укором покачала головой Надя. – Это мой прадедушка.
Карл фон Гирс, знаменитый ювелирных дел мастер. Весь Петербург его знает,
Марго. Он построил этот дом.
Ах вот оно что. И монограмма «KG», что изображена и на дверных
ручках, и на воротах – это его инициалы.
— Он немец, получается?
Надюша кивнула.
— И моя бабушка
Маргарита, его дочка, тоже была немкой. Только она приняла православие и стала
русской, а потом вышла замуж за дедушку и стала зваться Драгомировой. Только
потом она с ним развелась – и снова стала фон Гирс. И она фон Гирс, и papa, и Кики. – Помолчала и добавила: - и
дядюшка Гриша тоже фон Гирс – только об этом никому-никому нельзя говорить,
Марго!
— Я никому не скажу… А
papa и дядя Гриша в ссоре?
Надюша печально кивнула.
— Я видела его только
однажды, очень давно. Но про дядюшку много рассказывает Кики. Говорит, он
хороший, просто поссорился с папенькой, а я здесь не при чем.
Может, я и смогла бы расспросить Надюшу получше, но пришла ее
учительница и велела девочке сесть к роялю. А я вернулась к излюбленному
окошку: журналист Драгомиров, прислонившись к перилам набережной Мойки, задрал
голову вверх и смотрел, кажется, прямо на меня.
* * *
— Доротея… - Надюша
ахнула, сразу всполошилась и я. – Марго, она пропала… Ведь только что была
здесь! Марго, где она?!